Читаем Курбский полностью

На Волыни имя Курбского, князя Ковельского, исчезло из памяти народа быстро и навсегда. Несколько лет после смерти по вкладам Константина Острожского его поминали за упокой. А на Руси еще на следующий год в первую неделю Великого поста при служении чина «Торжество православия» дьякон, выйдя на амвон, провозглашал, как обычно, сначала проклятие еретикам древним — Арию[235], иконоборцам, всем хулящим благовещение и не приемлющим благодати искупления, а также еретикам новоявленным — братьям Башкиным, Матвею и Федору[236], и иже с ними Борисову Ивану[237], решением священного собора преданным анафеме за то, что обзывали святые иконы «идолами окаянными», а Священное Писание «баснословием» и не признавали православной церкви и постановлений вселенских соборов.

«…Да будут отлучены и анафемствованы и по смерти не прощены, и тело их да не примет земля, и да истребится в потомках память их! — рокотал мрачный речитатив под сводами притихшего храма. Потом, помедлив, чуть иным — скорбным — голосом дьякон провозглашал: — …Да будет церкви отлучен и к причастию тела и крови Христовой не допущен, доколе не принесет слезного покаяния, князь Андрей Курбский, богоотступник и изменник государев, кровь христианскую проливший и храмы православные осквернивший, водительствуя полками врагов веры нашей. Оный князь Андрей крестную клятву преступил и сколько мог зла сделал делом, словом и помышлением против Богом ему данного господина — великого князя и царя Ивана Васильевича, за что и должен понести кару во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь!»

Но только еще раз прозвучало это отлучение: через год после тяжелой болезни умер самодержец всея Руси Иван Грозный, по воле которого это совершалось. Потому что он возненавидел Андрея больше других за то, что возлюбил его в юности. Годы смешали и то, и другое, во рту был привкус то гнилого меда, то пыльной полыни. А иногда — очень редко — речного ветра с луговины в увядшей осоке.

Кто знает, может быть, хоть раз овеял этот ветер угрюмое лицо в предсмертной полутьме царской опочивальни? Все ниже опускался, давил на вздох каменный свод потолка, западало, реже стучало в горле одряхлевшее, изъязвленное сердце, холодели пальцы ног, а разум стискивало страшным предчувствием. Но когда повеяло этим ветром заречным из далей бездонных, дрогнули морщины, чуть приподнялись отекшие веки, тусклый взгляд осмыслялся мучительным вопросом.

Облака с востока шли в два яруса: снизу — плотно-серые с искристой каймой, а в зените, в небесном колодце, — белые, легчайшие, как цветочный пух; медленно разгоралась заря за обугленными башнями, а чей-то знакомый молодой голос, вздрагивая от яростной жалости, кричал кому-то: «Ищите князя Андрея Курбского, ищите повсюду, ищите, ищите!»

<p>Об авторе</p>

Плотников Николай Сергеевич родился в 1924 г. в Москве, участвовал в штурме Берлина и освобождении Праги, окончил Московский педагогический институт, 35 лет заведовал кафедрой в Московском институте стали и сплавов.

До 1980-х г. публиковал в периодической печати рассказы о природе, но отправной точкой в своей литературной деятельности считает повесть «Маршрут Эдуарда Райнера» («Новый мир», 1983, № 4), переведенную на многие языки. В 1988 г. вышел сборник «Березы в ноябре», в 1991 г. — «От четверга до четверга».

К исторической теме обратился еще в «Березах в ноябре» и рассказе «Жребий» («Родина», 1989, № 3). Перу писателя принадлежат исторические романы «Андрей Курбский» и «Великий князь Михаил Тверской. Под игом».

Все произведения Н. С. Плотникова построены на обширном архивном материале и рассчитаны на массового читателя.

Текст печатается по изданию: Плотников Н. Андрей Курбский. Исторический роман. М., Советский писатель, 1992.

<p>Хронологическая таблица</p>

1528 год

Родился А. М. Курбский (происходил из смоленско-ярославского рода Рюриковичей).

1545 год

Курбский — влиятельный член Избранной рады.

Июнь. Будучи воеводой «правой руки», отбил нападение татар на Тулу.

Август — октябрь. Воевода «правой руки» всей русской армии во втором походе Ивана IV на Казань.

1556 год

«Назначен» боярином.

Сентябрь. Воевода «левой руки» в походе к Серпухову и Туле против татар.

1558 год

Январь. Начальник Сторожевого полка в выступлении из Пскова в Ливонию.

1558–1559 годы

Декабрь 1558 г. — август 1559 г. Воевода «правой руки» в Калуге и Мценске в походе против татар.

Февраль. Второй воевода Сторожевого полка в Полоцке.

Март. Воевода в Дерпте.

1563–1564 годы

Переписка с польским королем Сигизмундом II Августом, получение охранной грамоты.

1564 год

30 апреля. Бегство А. М. Курбского из Дерпта в Вольмар.

Не позже июля. Первое послание А. М. Курбского Ивану IV.

5 июля. Первое послание Ивана IV А. М. Курбскому.

Сентябрь — октябрь. Начальник Передового полка при осаде Полоцка (разгром русских войск на р. Улле).

1565 год

Перейти на страницу:

Все книги серии Сподвижники и фавориты

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза