Курение мака

Я заметил джип на обочине проселка. Выше по склону. Пока мы надевали обувь, таец помог Пу отвязать поклажу, и они вдвоем снесли рюкзаки к джипу. Затем Пу вернулся к плоту и столкнул его в реку. Плот качнулся и поплыл, но уже без нас.

Пу сидел на переднем сиденье, рядом с водителем и вещами, а мы вчетвером сзади, стараясь не смотреть друг на друга и еще не веря, что нам это удалось. Торжествовать раньше времени значит испытывать судьбу. Джип подпрыгивал и трясся по пыльной дороге, а через час мы выехали на шоссе, и машина пошла нормальным ходом.

Перед Чиангмаем мы притормозили и ждали, пока Пу договаривался с водителем грузовика, чтобы тот отвез нас в город. В конце концов мы залезли в кузов.

– Вы мне платить за работа, – сказал Пу серьезным тоном.

– Без вопросов, – ответил Мик. Он вытащил пачку банкнот и протянул деньги Пу. Тот взялся за рюкзаки и перекинул их к нам.

– Ууу! Пока, прощай! – ухмыльнулся Пу. Он вскочил в желтый джип и укатил тем же путем, каким мы сюда прибыли.

Грузовик повез нас окраинами Чиангмая. Солнце стояло высоко, начинало ощутимо припекать, и мы уже начинали скучать по прохладе джунглей. Мик раздал сигареты, и мы закурили.

– Эти рюкзаки… – начал Фил.

– Что такое?

– Они какие-то легкие.

Мы посмотрели на рюкзаки, расстегнули, и, хотя они были набиты нашей одеждой и нашими вещами, Фил был прав.

– У меня был тяжеленный рюкзак, – сказала Чарли.

Мик затянулся, выпустил дым по ветру на тарахтящего следом за грузовиком моторикшу и повернулся к нам.

– Нас подставили, – произнес он.

38

Нас действительно подставили. Позже мы подсчитали, что у каждого в рюкзаке было по пять килограммов, не меньше, первосортного морфина, который мы благополучно доставили в Чиангмай под самым носом у тайской армии. Конечно, идея использовать нас в трафике могла прийти в голову Пу, но почему-то за ним мне мерещилась тень Джека.

Джек позаботился о том, чтобы Пу рассказал нам о своем отъезде, прекрасно понимая, что мы постараемся найти проводника в деревне, как только Чарли избавится от своего недуга. Он знал, что у нас есть все шансы проскочить армейские патрули в нижнем течении реки. Несомненно, будь тот солдат более дотошным, нас бы поймали.

И сидели бы мы в чиангмайской тюрьме, надеясь на помощь Бразье-Армстронга, и все завертелось бы по новой. Джек отмазал бы своего помощника, а про нас, наверное, и вспоминать не стал бы.

Расскажи мы правду, нам бы никто не поверил.

Партия морфина, которую мы провезли вниз по реке, потянула бы в Чиангмае больше, чем на двадцать тысяч долларов, а на улицах Лондона или Нью-Йорка на ней можно было сделать около двадцати пяти миллионов баксов. Так мы превратились в контрабандистов, однако один из нас нес на себе вину гораздо более тяжкого преступления.

В ожидании самолета на Бангкок нам предстояло провести ночь в Чиангмае. Мы вернулись в наш отель, забрали чемоданы и сняли два двуспальных номера. Я не мог успокоиться, пока мы не окажемся в Лондоне. Чарли надо было показать врачу, но с этим приходилось подождать. Я решил остаться в номере Фила. Мик обещал присмотреть за Чарли, хотя большую часть времени мы все равно проводили вместе и из отеля не выходили.

Оставалось только гадать, что сделал бы Джек, найди он труп племянника до нашего отлета из Чиангмая. Если бы он пожелал расправиться с нами, нас могли бы убить еще на реке. Но изменилось бы его отношение, если бы он узнал, что мы убили его племянника? Я искренне надеялся, что он успеет перевести свое партизанское хозяйство в другой район до того, как случайно откроется страшная правда.

Организовать наш вылет оказалось нелегко. Я провел несколько тревожных часов на телефоне, пытаясь забронировать билеты. В конце концов мы обменяли наши билеты на прямой рейс Чиангмай – лондонский Хитроу, через Бангкок.

– Ты мне расскажешь об этом? – спросил я Фила, когда мы остались одни.

Он был бледен. Осторожно опустившись на край кровати, Фил положил руки на колени и уставился в стену.

Я попробовал еще раз:

– Тебе станет легче, Фил. Вот увидишь. Тебе надо поделиться.

– Ха!

– Что такое?

– Странно слышать это от тебя.

Я знал, что он благодарности от меня не ждет, но мне нужно было это сказать:

– Подозреваю, что я обязан тебе больше, чем когда-нибудь могу выразить словами.

– Все произошло почти мгновенно, – начал он бесстрастным голосом. – Когда ты выходил той ночью, мы, разумеется, пошли за тобой. Он выбил у тебя из руки нож, ударил, и ты потерял сознание. Совершенно. Просто лежал ничком в пыли. Он поднял твою голову за волосы и поднес нож. А я ему твоим ножом шею успел перерезать раньше, чем он тебе. Знаешь, как топор застревает в доске? Дергаешь, не вынуть?… Я так и не смог вытащить лезвие из его шеи, а он вскочил, споткнулся и ударился лицом о ступеньки. Уж лучше бы он поскорее умер, но он долго умирал. И кричать не мог – у него нож в горле был… Я не знал, что делать. Меня трясло и до сих пор трясет. Мик затащил его под хижину. Потом тебя отнес на циновку. Потом вернулся за мной. Он и порядок навел, прежде чем ты пришел в себя. Вот и все.