Курьер

На выходе я немного замешкался, не зная, как быть с Резаком, если тот вдруг примется за старое.

– Сарин, есть вопросы? – спросил сержант.

– Ага. Что делать, если они не будут подчиняться?

– Неповиновение старшему в военное время карается очень строго, вплоть до смертной казни.

– Понятно.

Мы вышли на свежий воздух.

– Если хочешь жить, сосунок, забудь, что говорил этот служака. – Белобрысый снова оказался рядом, лезвие ножа уперлось в мой бок. – Главный здесь я. Уразумел?

– Ага. – Я хорошо помнил, что говорил Ловкач об этом типе, но принимать условия бандита не собирался.

– То-то, пацан. Значит, так, – он сделал шаг назад, – ходить вдоль забора вы будете вдвоем, если кто подвалит из начальства, скажете, я по нужде отошел, если…

В это время донесся скрип незакрепленной ставни, я округлил глаза, словно увидел кого-то за спиной собеседника. Тот оглянулся и сразу пропустил удар. Тело бандита с грохотом врезалось в стену караульного помещения.

– Что за шум?! – В дверях показался сержант.

– Неповиновение с применением оружия, – кивнул я в сторону белобрысого.

Нож лежал рядом с негодяем.

– Подробности?

– Он хотел отменить ваш приказ и назначил себя старшим дозора.

– Это правда? – Сержант посмотрел на третьего дозорного.

– Да, – нерешительно произнес тот.

– Молодцом, – похвалил меня служивый. – С ними только так и следует поступать.

– Ага.

– Да не «ага», а «рад стараться», – устало вздохнул военный. – Хорошо, начинай патрулирование. Третий подойдет через пару минут.

Командир роты вытащил свисток и подал сигнал. Через полминуты к караулке явились три бойца. Двое поволокли Резака, а третий помчался в казарму.

– Думаешь, он не будет мстить? – спросил меня напарник, во взгляде которого читался животный страх.

– Пусть пробует, если зубов не жалко. – Я постарался говорить спокойным голосом, и, по-моему, получилось.

– Ты тоже сюда из тюрьмы попал? – уважительно спросил мужчина.

Глава 5 Оружие

Первые дни пребывания в лагере нам непрерывно вдалбливали три основные истины. Первая: мы – ничтожества, которые недостойны ходить по земле. Вторая: если одно из ничтожеств покинет поле боя, его ждет такая кара, что впору завидовать тем, кто погиб от рук противника. Третья: неисполнение приказа в военное время приравнивается к побегу со всеми вытекающими последствиями.

Для лучшего усвоения третьей истины прямо перед строем казнили Резака. Жуткое зрелище. Даже воспоминания о последних минутах жизни бандита вызывали леденящий ужас вкупе.

– Вряд ли Череп и его подручные после этого решатся на месть, – сказал Лехан после показательной казни. – Пока ночные бдения можно отменить.

– Думаешь, нас оставят в покое? – засомневался я.

– Ни в коем случае. Просто отложат до более удобного случая, чтобы представить как смерть на поле боя.

Подгоняемые самыми отборными оскорблениями, мы бегали утром и вечером, маршировали в строю до и после обеда, а перед ужином тренировались на деревянных мечах и копьях без наконечников. Каждая тренировка обязательно начиналась с короткой речи капрала. Сегодня он пребывал в хорошем настроении, а потому почти не ругался:

– Запомните, олухи: как бойцы вы ничего не стоите и такими останетесь еще долго, если не убьют. Но шанс выжить есть даже у новобранцев. Стадо оленей растопчет волчью стаю, если будет держаться плотным табуном. Вот и ваша основная задача – не размыкать ряды перед наступающим противником. Достаточно малой прорехи – и вас сомнут.

Взвод из тридцати бойцов построили в шесть рядов. Первые три шеренги составляли копьеносцы, имеющие на вооружении длинные (до трех саженей) и короткие (чуть больше сажени) копья.

Меня поставили в первую шеренгу. С парнем из третьей мы держали муляж длинного копья. Между нами стоял Лехан с коротким. Он должен был поражать врага, прорвавшегося на ближнюю дистанцию. Солдаты из задних рядов, как объяснил капрал, будут поддерживать нас стрельбой из лука, а в случае гибели передовых бойцов станут на их места.

Никогда не думал, что бегать с тяжелыми жердями, сохраняя строй, так сложно. И это на ровной местности. Когда же нас вывели на холмистую…

– Уроды безногие, ублюдки недоношенные… – это еще были самые ласковые выражения капрала Прохана. От остальных уши самопроизвольно сворачивались в трубочку.

К концу первой недели взвод все-таки преодолел учебную полосу, не нарушив строя. Поскольку мы сделали это первыми, подразделение Прохана наградили, освободив от занятий на полдня, а наутро обещали выдать настоящее оружие.

Наконец у меня появилась возможность переговорить с Ловкачом.

– И все-таки, как можно определить, говорит человек правду или лжет?

– Ты опять? Лучше возьми меч и поупражняйся лишний раз. Больше пользы будет.

– Капрал сказал, меч – не мое оружие. Мне топором лучше махать да булыжники во врага бросать. Ну что тебе, жалко?

– Ладно, Сарин, провалиться тебе трижды, сам знаешь куда, пойдем прогуляемся.

Мы вышли за ограду лагеря и направились к небольшому ручью, откуда каждый день носили воду для полка. Лехан снова надел старый плащ и свою любимую шляпу.

– Тебе не жарко? – поинтересовался я.