Курьер

В очередной раз я наблюдал за проходящим мимо меня молодым майором. И вдруг в голове что-то щёлкнуло, а ведь я его знаю. Мысли смутно заметались, разгоняя сонное состояние и пытаясь сфокусироваться на поиске информации. Точно!

— Михаил? — вначале неуверенно в пол голоса спросил я. — Перов! — уже окликнул я удаляющуюся фигуру.

Майор обернулся, и на его лицо наползла улыбка.

— Максим Александрович, — начал он. — Опять вы напутали. Не Перов, а Первов. Вы какими судьбами?

— Ха-ха-ха, — расхохотался я. — Это я вам в отместку, — продолжил я. — Вы же меня тоже путаете, Александр Максимович я.

— Точно, — хлопнул тот себя по лбу. — Дела, забегался, засуетился. Вы так и не ответили на мой вопрос. Почему вы здесь, да к тому же с охраной?

— Это забавная история, — усмехнулся я. — Попал в главные свидетели. Покушение на убийство в гостинице, может слышали?

— А как же, весь отдел на ушах, — кивнул тот. — Может расскажете подробнее за чаем?

— Это если меня товарищ сержант отпустит, — кивком головы я указал на конвойного.

— Андрюш, мы с Александром у меня в кабинете посидим, я Голованову сам скажу, ты иди, — спокойно отпустил моё сопровождение Первов.

Молодой парень тут же расплылся в улыбке, поблагодарил майора и моментально испарился на лестнице. Михаил же вежливо постучал в дверь к следователю, из-за которой доносились ожесточённые дебаты.

— Олег, привет, — в появившуюся паузу произнёс он. — Я у тебя Александра, главного свидетеля, украду. Мы у меня в кабинете чаю попьём, Андрея я отпустил.

Что ему ответил следователь, я не слышал, но Первов кивнул, закрыл дверь и призывно махнул мне рукой. Хоть он и помолодел лет на тридцать, но узнать его было нетрудно. Всё тот же серый костюм, точно такой же спартанский кабинет. Нет, кто бы что ни говорил, а люди не меняются, и ангелы, видимо, тоже.

— Ну рассказывайте, — начал я, когда мы устроились в кабинете Михаила.

— Да что рассказывать? — отмахнулся тот. — У тебя-то, смотрю, жизнь гораздо интереснее складывается.

— С чего вы взяли? — спросил я.

— Давай уже на ты, мы почти одногодки сейчас, — с улыбкой произнёс он. — А взял я с того, что имя ты сменил, да и фамилию, полагаю, тоже.

— Сменил, — кивнул я. — Пришлось умереть у всех на виду.

Я рассказал ему всё, не забыл упомянуть и о том, что душу свою за Оксану отдал. О встрече с Евой так же не забыл. К концу моего рассказа Михаил становился всё более и более задумчивым.

— Я рад, что ты сделал правильный выбор, — сказал он наконец. — Вот только почему ты до сих пор продолжаешь на него работать?

— Что значит почему? — удивился я. — Я же на контракте.

— Дался тебе этот контракт, — отмахнулся тот.

— Нет, там очень жёсткие рамки, — помотал головой я. — К тому же, разве плохо для вас иметь своего человека в чужом лагере?

— Тоже мне тайную сеть нашёл, — рассмеялся Первов. — Думаешь, мы прячем свои намерения друг от друга? Да за такое количество веков у нас всё давным давно на виду.

— Это да, — задумчиво произнёс я. — А вы… ты мне случайно не подскажешь, за что именно Оксана душу отдала? Ева оговорилась в этом вопросе, но продолжать не пожелала.

— Эй, нет, парень, — выставил он руки вперёд. — В семейные вопросы меня не впутывай. Это дело только ваше. Сами разбирайтесь. Вот с парнишкой могу помочь.

— С ним и Ксенофортов разберётся, — отмахнулся я.

— Это точно, — согласился Первов. — Он у вас ещё тот волчара. Ну да и неудивительно, уже вторую сотню лет с законом работает.

— Сколько? — выпучил я глаза.

— А ты думал, — усмехнулся Михаил. — Ты сам-то на сколько контракт подписал?

— На век, — задумчиво ответил я. — Но, честно говоря, уже жалею.

— Так ты не сожалей, — усмехнулся тот. — Самое интересное ещё впереди.

— Не пугай, — отмахнулся я.

— Нет, нисколько, — улыбнулся он. — Просто со временем твоё мировоззрение поменяется. Работа станет обыденностью, а ты начнёшь искать себя совсем в другом.

— Ты что, будущее видишь? — усмехнулся я.

— Нет, я очень долго живу, — ответил Михаил всё с той же добродушной улыбкой. — Многое видел и знаю, как всё устроено. Думаешь, Ксенофортов получает удовольствие от своей работы?

— А разве нет? — спросил я. — По-моему, он сейчас в таком азарте, что обо всём на свете забыл.

— А вот и нет, — покачал головой Михаил. — Чтобы ты знал, он художник. Именно это приносит ему удовольствие. Работа так, как ты выражаешься — контракт.

— Художник, говорите? — удивился я. — Но я не видел ни одной его картины.

— И не увидишь, — кивнул тот. — Он никому их не показывает. Говорит, что пусть удивляются после его смерти, мол, и так дел хватает.

— Его можно понять, — согласился я.

Вот так, за тихой беседой, я и провёл время. Затем меня вызвали к следователю. Первов, тут же сославшись на дела, выпроводил меня за дверь, а сам умчался куда-то. Мой допрос много времени не занял, и уже через час я стоял на прохладном вечернем воздухе. Ксенофортов, к слову, добился того, что парнишку даже в СИЗО не упекли. Он был мне очень благодарен, ещё долго тряс мою руку и обещал примчаться на помощь по первому звонку. Конечно, мне было очень приятно.