Курьер

Очнулся Дубровский от ноющей боли в ноге, в том самом месте, где его плоть продырявила пуля. Боль пульсировала и ныла, как будто её терзал и рвал мелкий зверек, его острые зубки впивались в кожу, зажимали небольшой кусочек человеческой плоти, потом зверек активно мотал своей головой, и добыча исчезала в прожорливой глотке.

Владимир так отчетливо представил эту картину, что, когда он провел рукой, чтобы ощупать свою ногу, и его пальцы наткнулись на комок шерсти, издавший воинственный иск, он ни капельки не удивился.

– Твою ж мать! – выругался в сердцах Владимир, ухватил пищащий комок шерсти посильнее и, широко размахнувшись, закинул грызуна подальше от себя.

Улетая, комок шерсти издал такой громкий визг, переходящий в ультразвук, что у Дубровского заболели уши. Неожиданно вокруг поднялся целый гвалт разнотонального гомона: треск, писк, скулеж, пронзительные визги, перестукивание и утробное рычание полетели со всех сторон.

Владимир испуганно вскочил на ноги и затравленно огляделся вокруг, черный туман, который до этого стоял непроглядной стеной, немного развеялся, его сменила сероватая дымка, стелящаяся возле самой земли, которая хоть и была довольно плотной, но сквозь неё проглядывались очертания окружающих предметов.

Дубровский разглядел, что вокруг него, везде, куда бы он ни посмотрел, взгляд упирался в человеческие останки. Трупы разной степени разложения валялись повсюду – где-то поодиночке, а где-то и целыми грудами, сложенными в причудливые пирамиды из разложившихся тел. Часто попадались обглоданные костяки, отполированные черепа и горы тряпья.

Глянув себе под ноги, Дубровский чуть было не обделался от страху – мимо него проползла человеческая голова с застывшей предсмертной маской ужаса. Владимир собрался было уже заверещать от страха и броситься бежать сломя голову, но приглядевшись, понял, что голова ползет не сама по себе, а её тащит какое-то животное, внешне похожее на мохнатого паука, но с огромными желваками, в которых тварь и держала голову.

Происходящее было не чем иным, как кошмаром… ночным кошмаром, такого в реальности просто быть не могло… потому что? Потому что не могло быть, и точка!

Тьма над головой сгущалась, Владимир поднял глаза к небу и ужаснулся: там в высоте висело море чернил, которые никак не могли быть тучами или облаками, нет, даже на вид было понятно, что висящая над головой тягучая жидкость имеет не природное, а какое-то потустороннее, неестественное происхождение. Порождение злых, чертовских чар. Дубровский сразу вспомнил, как водитель «буханки» истово крестился и запрещал одному из пассажиров чертыхаться.

Владимир тут же вспомнил молитву «Отче наш» и принялся бубнить её себе под нос. Эффекта на окружающий мир это не произвело, единственное что – своим шепотом он, кажется, привлек внимание мелкой живности, которая в огромном количестве пировала на человеческих костях и останках. К ногам Дубровского тут же устремился поток щелкающих, визжащих и скулящих тварей. Какие-то были похожи на облезлых крыс с длинными хвостами и скользкими, отливающими мазутом телами, какие-то были похожи на мохнатых пауков, муравьев и скорпионов, а были и весьма человекоподобные, смахивающие на маленьких чёртиков – ручки, ножки, небольшая голова с рожками и длинный хвост.

Под рукой не было никакого оружия, автомат где-то потерялся, а карманы и подсумки обчистили во время захвата. Владимир безнадежно пошарил по карманам в поисках хоть чего-то, что можно было использовать вместо оружия, но нашел только полупустой, смятый коробок спичек. Дубровский тут же зажег одновременно несколько спичек и ткнул разгорающееся пламя в ворох тряпья под ногами. Скомканные, пропитанные забуревшей кровью тряпки неожиданно полыхнули и загорелись ярким, сильным пламенем. Вспыхнувшее пламя было столь ярким, что Владимир болезненно зажмурился.

Яркая вспышка заставила торопящуюся к Дубровскому живность отпрянуть и заверещать от боли. Скулеж, треск, щелканье и писк достигли небывалой высоты, казалось, что еще немного, и от этого гвалта из ушей потечет кровь.

Тряпки сгорели быстро, пара минут, и на месте высокого пламени жалкие ошметки рассыпающихся на глазах угольков. Дубровский тут же подбросил в затухающий костер новую порцию тряпья, пламя вновь ярко вспыхнуло, а потом взорвалось белой вспышкой, изнутри огненного шара вылетел какой-то комок шерсти, объятый пламенем. Зверек злобно пищал и убегал прочь, оставляя за собой дымный след.

– Что, твари, не нравится?! – воинственно выкрикнул Дубровский, оглядываясь по сторонам в поисках топлива для костра.

Владимир четко осознал, что он жив ровно до тех пор, пока горит пламя, как только огонь погаснет, вся эта мелкая, злобно визжащая свора тварей тут же накинется на него и растерзает. Дубровский подкинул в костер еще тряпок, и еще, в огонь полетели даже кости и какие-то деревянные обломки, похожие на остатки гроба. Владимир попытался накидать тряпок столько, чтобы получилась внушительная стена огня, прикрывшись которой он сможет сбежать от этих исчадий ада.