Курьер

Все посмотрели на небо и увидели, что весь небосвод над лесом почернел от огромной стаи черных птиц, которые выстроились клином и летели по направлению к холму, занятому людьми.

– Твою ж мать! – в сердцах произнес Волков. – Этого в «буханку», – приказал командир, указав на Дубровского. – Прикройте машину всеми «максимками», что есть в наличии, твари идут конкретно за ним, надо это использовать по полной. Рома, ты с ним, отвечаешь за него головой, понял? Дед, перестрой позиции. Колян, где твои чудодейственные звуковые помехи? Сейчас самое время их испытать в действии.

Дубровский ничего не успел возразить, его как котенка подхватили и буквально на руках потащили к уазику со спаренной кабиной и небольшим кузовом, в котором стояла пластиковая емкость БП.

Позади послышались резкие, отрывистые команды, щедро сдобренные матом. Владимира затащили внутрь уазика, нацепили на него бронежилет, поверх которого накинули крупноячеистую попону, сделанную из серебряных цепочек.

– А это еще на фига? – изумился Дубровский.

– Лишним не будет, – отмахнулся Равиль. – Чернов, у тебя еще твой хреногон остался?

– Страхогон, – поправил его Роман. – Остался, а что?

– Плесни! По-моему, сейчас он как нельзя лучше пригодится!

Через лобовое стекло машины было хорошо видно, что помимо огромной стаи птиц в сторону холма вновь движется бушующая река хитиновых тварей. Бестий было очень много, в несколько раз больше, чем в первой волне.

– Сиди тут и носа наружу не высовывай, – приказал Дубровскому Равиль. – Мужики, айда, пулеметы сюда тащите и бэка весь, что сможете унести, тоже сюда волоките.

Вокруг закрутилась нехилая суета: к «буханке» подогнали четыре «газона» с установленными в них четырехствольными пулеметными установками. Грузовики поставили квадратом, прикрыв уазик со всех сторон, сюда же подъехали несколько багги со спарками из пулеметов и автоматических гранатометов.

Вернулись Чернов, Косой и Равиль, они притащили с собой оружие и боеприпасы, оставленные возле редута, вместе с ними прибежал и молодой гранатометчик, который представился Серегой.

А уже через пару секунд, едва только Дубровский успел взять в руки свой АЕК, как вокруг одновременно заревели бесконечно длинными очередями шестнадцать пулеметов «максим», им тут же начали вторить «Печенеги», ПКМы, АГСы и автоматы. Тысячи пуль улетали в небо каждую секунду, воздух наполнился кислым запахом сгоревшего пороха, ароматом раскалённого оружейного масла, звоном лязгающих затворов и сыплющихся сверху водопадом стреляных гильз.

Звук стрельбы и грохот гранатометов был настолько сильным, что Дубровский сразу же оглох, потеряв ориентацию в пространстве, для него все сузилось до крошечного по своим размерам тоннеля шириной в открытый прицел автомата. Владимир совершенно не понимал, где он и что творится вокруг, он просто давил на спусковой крючок, держа в прицеле приближающееся с огромной скоростью чёрное пернатое облако. Птицы сбились в плотную группу, превратившись в одну большую, гигантскую птицу, похожую на причудливого дракона.

Дубровский стрелял из автомата, высунувшись в окно машины. Когда патроны заканчивались, он выдергивал из подсумка новый магазин, менял его и вновь открывал огонь. Навстречу стае птиц летели несколько десятков струй раскаленного свинца. Пули, попадая в темных тварей, прошивали их насквозь, поражая по три-четыре штуки за раз. На землю сыпался ливень из обугленных, исходящих серым, пепельным дымом пернатых тушек, казалось, что еще немного, еще чуть-чуть, и летающие бестии отвернут, испугавшись своих потерь и раскаленного серебра, но нет, они целеустремленно неслись вперед, не считаясь с тем, что их с каждым мгновением становится все меньше и меньше. Птичий клин сжался в черный таран, огромная птица превратилась в мощное осадное бревно, которым можно легко выбить ворота любого, даже самого защищенного замка.

Зловещий клекот тысяч птичьих глоток слился в единый, леденящий душу рев. Несколько бойцов, стрелявших из кузовов «газонов», не выдержали этого накатывающего с неотвратимостью асфальтового катка тарана и, бросив оружие, кинулись наутек. Мгновение, и птичий кулак впечатается в «таблетку», вбивая её в землю.

Неожиданно раздался громкий визг фонящих колонок, который тут же сменился какофонией разных звуков, в которых можно было узнать отрывки симфонических мелодий, голос органа, бумканье барабанов и крик циркулярной пилы. Этот удар музыкального винегрета подействовал на птичий рой лучше всякого пулемета, птицы сыпанули в разные стороны, как будто напоролись на невидимую преграду, но они были слишком близко к земле, и пусть удар получился не мощно сжатым кулаком, а растопыренными в разные стороны пальцами, но он все равно был.