Курьер

– Так он точно на совещании, Джейн? – спрашиваю тоном старого знакомого.

– Минут двадцать, как началось, – отвечает она. – Совещание внеплановое, так что я даже предположить не могу, сколько оно продлится. Может, час. А может, и все два или три.

– Мало удовольствия торчать столько времени в приемной, – вздыхаю. – Тем более что вам надо… э-э… работать, а мы будем только мешать. С другой стороны, и начальника вашего упускать не хочется. Вдруг мы явимся через два часа, а его и след простыл. Улетел на соседний континент по срочной необходимости. Может такое быть?

– Вообще-то, нет, – ответила Джейн и, посмотрев мне прямо в глаза, с едва заметным англосаксонским ехидством добавила: – Но раз вы такой осторожный, то и рисковать не стоит.

Осторожный, значит. Н-да… Эх, жизнь курьерская. На какие только моральные издержки не приходится временами идти, чтобы выполнить задание!

– Послушайте, Джейн, – говорю, – не в службу, а в дружбу. Вы не могли бы звякнуть мне сразу, как закончится совещание? На мобильный. Честно говоря, мы с Ириной чертовски голодны. Сжальтесь над космическими скитальцами, преодолевшими бездну световых лет ради встречи с вашей чудесной планетой, замечательным городом и лично вами, а?

– Не мытьем, так катаньем, – усмехается Джейн. – Кажется, у русских есть такая поговорка?

– Есть, – подтверждаю. – Рад встретить красивую женщину, столь хорошо осведомленную в русском фольклоре. Хотя здесь, на Гондване, это скорее естественно. Русских тут много.

– Да, – подтверждает она, – много. А у меня еще и муж был русский. Он погиб два года назад. Но у нас… у меня… – она снова хмурится, отчего между бровями обозначаются две вертикальные морщинки, трет двумя пальцами лоб и как-то очень беспомощно смотрит на меня. В ее голубых, словно небо севера, глазах я читаю нешуточную растерянность.

– Ох, – бормочу, – простите, ради бога. Я не хотел…

– Нет, – говорит она. – Вам не за что извиняться. Просто… Странно. Мне показалось, что я хотела сказать что-то важное. Важное для меня. И в самый последний момент забыла. Представляете?

– У меня так часто бывает, – вступает в разговор Ирина и, как мне кажется, очень к месту. – Я даже советовалась по этому поводу с психологом нашего училища. Сами понимаете, профессия курьера не терпит забывчивости, и я очень по этому поводу беспокоилась.

– Как интересно! – восклицает Джейн, и видно, что ей действительно интересно. – И что вам сказал психолог?

– Ложная забывчивость. То есть нам часто только кажется, что мы забыли нечто важное, а на самом деле – пустяк, о котором не стоит и говорить. Так бывает, например, когда очень серьезно относишься к своим обязанностям. И вообще… бывает. Нейроны в мозгу случайно перепутались, и сигнал пошел не туда. Нужно тряхнуть головой, и все встанет на свои места.

– Шутите, – улыбается Джейн.

– Насчет нейронов – да, – улыбается в ответ мой стажер. – А насчет всего остального – чистая правда.

– Хорошо, – решает наконец вопрос в нашу пользу Джейн. – Давайте ваш номер… Сережа.

Мы выходим из Дома Правительства, и я поворачиваю налево. Действительно хочется есть, а здесь неподалеку я знаю один бар с незатейливым названием «У Сэма», где кормят вкусно и недорого. Да и хозяин бара, которого на самом деле зовут Питер (Сэмом звали его покойного отца), мне тоже знаком. А кому лучше барменов известны все последние городские новости? Разве что репортерам, но с этой братией здесь, в Первограде, да и вообще на Гондване мне ни разу общаться не довелось.

– Куда мы сейчас? – спрашивает Ирина.

– Обедать, – отвечаю. – Не знаю, как ты, а я что-то проголодался. Все эти волнения пробудили во мне изрядный аппетит.

– Естественная реакция здорового организма, – кивает мой стажер. – Но не должны ли мы были все-таки дождаться господина начальника Департамента? Насколько я помню инструкцию…

– Очень рад, что ты ее помнишь, – говорю. – Несмотря на приступы ложной забывчивости. Кстати, молодец, что удачно вступила в разговор. Очень мне помогла.

– А ты заметил, – спрашивает Ирина, удачно делая вид, что похвала ее не слишком волнует, – как эта Джейн замялась? Она ведь на самом деле забыла, что хотела сказать. И забыла действительно что-то важное.

– Я даже, кажется, догадываюсь, что именно, – бормочу.

– И я, – подхватывает мой проницательный стажер. – Она, видимо, хотела упомянуть о своем ребенке. Во всяком случае, очень было на это похоже.

– Умница, – снова не скуплюсь на похвалу. – Хорошо соображаешь. Я о том же подумал. Но не следует забывать, что это всего лишь наши предположения. И все-таки. Если речь должна была зайти именно о ребенке, то вырисовывается крайне интересная и в то же время тревожная картина.

– Дети пропали! – трагический шепот Ирины, кажется, слышен на другой стороне улицы. – На всей планете. А взрослые об этом не помнят!

– Жуть, – согласился я. – Только не забывай, что сначала пропали все. И дети, и взрослые.