Курьер из Гамбурга

Она внимательно читала протоколы допросов заговорщиков. Шишковский требовал новых арестов. «Надо брать прямо по списку!» твердил он, но императрица жестко держала своего пса за ошейник. Кого брать-то? Дипломата Репнина? Или генерал-аншефа Чернышева, вице-президента Военной коллегии. Уж если кого арестовывать, то начинать надо с Панина Никиты Ивановича, хотя его нет в списке. Павла тоже нет…

Но это и понятно. Конспирация. Однако подробности смуты в общих чертах проясняются. Камешек к камешку, кирпичик к кирпичику…Уже ясна была роль капитана-поручика Наумова. Филерам удалось узнать, что сей Наумов предпринял поездку к старцу Макарию. Этого не допросишь, но большого ума не надо, чтобы понять, зачем Наумов мотался в монастырь. Во всех переворотах заговорщики прежде всего стараются заручиться поддержкой церкви. Случай помог, помре Наумов, туда ему и дорога.

Бакунин на допросах твердит, что его с Наумовым связывала только принадлежность к одной масонской ложе. Бакунин по доброй воле не назвал бы имени капитана Наумова, и про знакомство со Шлосом вряд ли бы обмолвился, не получи охрана прямо в руки странное письмо, в котором Бакунина упреждали об опасности. После этой перехваченной записки допросы пошли живее. Давно пора с масонами разобраться. Очень ценным оказался доклад Мусина, бывшего полицейского. По смешной случайности именно Бакунин помог Мусину «внедриться» в ложу вольных каменщиков. Кстати, Мусин во всем выгораживает Бакунина.

Поручики Вернов и Кныш тоже единодушны. Ни о каком списке они понятия не имеют. Шишковский умоляет разрешить допрос с пристрастием, но Екатерина категорично запретила пытки. Она пугачевских мерзавцев не велит на дыбу поднимать, а уж здесь, в столице, и подавно зверствовать не даст.

Придавать этому делу вес, все равно, что раздувать тлеющие угли. Дуй – получишь полноценный костер. Проще водой залить. Здесь и ковшика достанет. Вылей сей ковшик и сделай вид, что ничего не было. Назовем эти гвардейские игры не заговором, а брожением, а лучше – конфузом. И главное, чтобы слухи об этом конфузе не просочились в народ. Одно дело, злодей поднял бунт. Здесь все понятно, и Европе легко это объяснить. Но совсем другое, когда собственная гвардия вознамерилась лишить ее престола. Гвардия есть оплот государства, и не должна подвергаться пересудам.

Теперь предстоял разговор с Павлом, и Екатерина боялась этого разговора. Как бы ни повел себя сын, какую бы ложь он ни измыслил, или наоборот, как бы ни похвалялся силой и успехами соратников, хотя бы и разоблаченных, она не сможет его достойно наказать. Лимит для узников в крепости ею уже исчерпан. Екатерина может удалить от себя сына, запретить являться на глаза. Но и этого она не может себе позволить. Любезна и доброжелательна – вот ее девиз. В противном случае иностранные послы напишут на родину черте что, и пойдет гулять по Европе опасная сплетня. Разумнее всего задобрить Павла. Можно подарить сыну какое-нибудь обширное поместье вблизи Петербурга – пусть там организует свое маленькое государство и играет там в императора.

Разговор с сыном состоялся утром в кабинете на свежую голову. В апартаменты Павла был послан секретарь, сообщивший, что Их Величество желает видеть их высочество. Ничего хорошего от этого визита Павел не ждал, и даже отгадал, как ему казалось, причину столь раннего вызова. Наверняка эта дура, выжившая из ума княгиня Куракина, нажаловалась на Натали, что та недостаточно уважает ее старость. Павел приготовился быть смиренным, ни в чем не противоречить матери.

Екатерина встретила сына на ногах, в руках у нее был бокал с водой. Эта привычка, мерить комнату шагами и прихлебывать ледяную воду, размышляя о неприятностях, была известна Павлу. Нет, Куракина, пожалуй, тут ни при чем. Он внутренне собрался, даже попытался улыбнуться, но гримаса эта только отдаленно напоминала улыбку. Далее пошел разговор столь странный, что несчастный молодой человек совершенно растерялся…

Панин, щадя наследника, ни словом не обмолвился о недавних арестах. Сам Никита Иванович был готов к худшему, но он боялся, что впечатлительный Павел Петрович, узнав о реальном положении дел, может так разнервничаться, что только усугубит ситуацию. Пока Тайная экспедиция никак не связывала аресты с именем великого князя, а раз так, оставалась надежда, что предстоящая расправа не коснется его воспитанника.

– Предстоит нам, Павлуша, трудный разговор, – сказала императрица, ставя бокал на стол. – Надеюсь на твою откровенность. А также на искреннее раскаяние, если мои худшие подозрения подтвердятся.

– Я матушка, вас не понимаю.

– Сейчас поймешь… У меня есть сведения, и они вполне достоверны. А суть их вот в чем. В то время как на границе империи нашей злодеи решили лишить меня трона, здесь, в сердце государства моего, тоже появились злоумышленники, ставившие перед собой такую же задачу. А теперь я бы хотела узнать, что тебе об этом известно?