Курьер из Стамбула

За полвека последних провинция кексгольмская сильно обезлюдела. Сначала, в 1656 году, Россия штурмовала Кексгольм и Нотебург, но успехом сие дело не было ознаменовано, посему войска отошли назад. Но сам поход вызвал восстание карел православных. Шведы его подавили огнем и мечом, а многие деревни Кексгольмского лена и Ингрии превратились в пепелище. В начале века XVIII случилось несколько лет неурожайных, голодных и жестоких. Бедствие поразило более всего эти же места. Сызнова вспыхнул бунт, во главе которого встал крестьянин Лаури Киллапа из деревни Куркийоки, неподалеку от Хийтолы. Шведским войскам удалось подавить восстание, а предводители бунтовщиков были схвачены и казнены в Кексгольме. Ну а потом уж сюда пришли русские.

Первым здесь поселился подполковник Георг Вильгельм де Геннин, голландец на русской службе. Его давно приметил царь Петр за отличное знание фортификации. Перед штурмом Кексгольма он по приказу царскому рекогносцировку провел удачно и зарисовал все укрепления шведской крепости. Осада была недолгой, и 8 сентября 1710 года Кексгольм пал. Так снова вернулась под русскую руку старинная новгородская Корела. А Вильгельм Иванович, как стали величать Геннина, получил в награду указом царским от 11 июля 1711 года золотую медаль с алмазами, да деревеньку Азила в 66 дворов, что входила в Хийтолу.

Далее доктор знаменитый Иоганн Лаврентьевич Блументрост стал выпрашивать у Меньшикова саму Хийтолу под себя, да Яшка Веселовский нажужжал на ухо Александру Даниловичу, что не гоже все-то саксонцу отдавать, есть еще и офицеры драгунские пораненные, в боях со шведом изувеченные. Брата вспомнил, да еще двоих присовокупил — братьев Нестеровых — Михайла и Степана. Ну и себя, конечно, не забыл, прописал в приказе. А Светлейший подмахнул бумагу, даже не прочитав толком. Так и поделили центральную усадьбу в Хийтоле между Блументростом — ему половина досталась, Веселовскими, на двоих — 32 двора, да Нестеровыми, также на двоих — 26. Всего то 112 дворов было. Часть из них пустовала, многие чухонцы ушли с насиженных мест, но кое-кто остался, а с ними и карелы, русских не боявшиеся. В пустующие избы своих крепостных вселили, коих тоже Яков прислал. Он-то уже начинал входить в силу и богатство, находясь вблизи Меньшикова. Но от доли своей в пользу брата не стал отказываться.

Русские сохранили в присоединенных землях прежние шведские законы. Новые владельцы поместий взимали налоги с крестьян такоже, по старому уложению. Часть себе забирали, остальное в казну. Было это не особо обременительно: с каждого двора — деньгами по два рубля, ржи по две бочки, крупы по четверику[7]. Масла коровьего по три фунта[8], и по тридцать копеек за быков, но с двадцати дворов, и баранов, с четырех дворов. Поземельный налог да налог со скота, поступал владельцу пожалованных имений — гейматов, кроме того определено было количество дней барщины, что крестьянин должен был отработать на хозяина, но он мог и деньгами откупиться. Правда, на крестьянах лежали еще обязанности уплачивать незначительные налоги на суды, школы и церкви. Но по сравнению с бесправным положением русского крепостного здесь крестьяне оставались людьми вольными.

Много земельных наделов раздали в те годы. Но не всем пожалованным повезло. После заключения мира Ништадтского, в 21 году, часть земель отошло назад к Швеции. Так что многие, кто донацию[9] получил, остались ни с чем. Подпоручику Василию Арсеньеву, сослуживцу Ивана Андреевича по шквадрону Светлейшего, тоже было пожаловано на двоих с братом Иваном тридцать восемь дворов в деревне Иоутцено, что неподалеку от Вильманстранда[10]. Так земелька их отошла назад, под шведскую корону. Да и боярину Апраксину не повезло также. Отняли у него 246 дворов в местечке Либелице. Но одно дело боярин знатный, а другое — офицер армейский, в боях покалеченный. Беда, да и только.

А Веселовский-младший стал поживать семейно в деревне чухонской, лежавшей на берегах речки с длинным названием Кокколаниоки. Заняли они дом попросторнее, кормились потихоньку со своих дворов, не забывая, однако, братцу честно посылать половину оброка. Якову-то Андреевичу, как уже говорилось, особо этого и не нужно было, он со временем отхватил достаточно земли и крепостных в южных краях, в украинских землях, щедротами своего покровителя. Но подношения от брата принимал как должное.

— Дескать, собственностью я же тебя оделил! Да и соседство с самим Блументростом для тебя будет полезным. Глядишь, поможет чем доктор знаменитый в излечении увечий. По-соседски.

Правда, царский лекарь в деревне не появлялся. Потому Иван Андреевич боли свои головные лечил средствами народными. В бане парился, потом вином хлебным, на травах настоянным, довершал курс лечения.

Через год, как поселились супруги Веселовские в деревеньке своей, 8-го сентября 1717 года родился сынок у них, Алешей нареченный. Вот уж батюшка Иван Андреевич обрадовался! День-то был необычный, праздничный — Знаменской иконы Божьей Матери. С далекого 1687 года ее облик озарял русские знамена.