Курьер: Темная Ночь Души

— Древние Египтяне верили, что с помощью скарабея можно воскреснуть. Смотри: жук катит шарик навоза в течение двадцати восьми дней, и за это время в шарике вырастает потомство. Египтяне сравнивали это с путем солнца, дающего жизнь.

— Может раньше оно и давало жизнь, а сейчас забирает. — Алена взглянула на небо. Даже сквозь темные очки солнце грозило выжечь глаза.

— Не было бы солнца — планета бы остыла. — возразил Зиновьев. — Но еще до того, как мы бы все замерзли, нас бы сожрали Звери.

— Замерзнуть сейчас кажется неплохой перспективой! — подхватил истекающий потом Лаки. — В любом случае — меткое сравнение остатков человечества с шариком навоза. Похоже на правду.

— Все зависит от восприятия, — возразил Зиновьев. — Египтяне верили, что сердце — это отдельная сущность, которая управляет человеком. Когда человек умирал, оно уходило вместе с душой в мир мертвых.

— Древние воины съедали сердце убитого врага, чтобы забрать себе его силу, — задумчиво произнес Шаман, неслышно появившийся рядом. Профессор кивнул.

— Когда человек умирал, там, в загробном мире, его сердце клали на одну чашу весов, а на другую — перо богини Маат. — Зиновьев внимательно посмотрел в глаза Алены. — Сердце должно быть легче пера, что оно смогло продолжить путешествие.

— Не слушай его, Алена, — Игорь тяжело вздохнул. — Этот невежда ничего не понимает в религии и понятии добра и зла. Хотя в одном он прав: сердце должно быть легким.

— Легкое сердце — это не про людей нашего времени. — возразила Алена.

— Однако, к этому нужно стремиться, — мягко сказал Игорь. — Помнишь историю про то, что внутри каждого человека сражаются два волка, как символы зла и добра? И победит тот, которого ты кормишь.

— В этом мире не осталось пищи для белого волка, — хмуро произнесла Алена.

— Все зависит от тебя. — вставил Зиновьев. — Раз ты хранишь жука, значит веришь во что-то светлое?

— При чем тут жук?

— Скарабей олицетворяет все самое светлое, саму жизнь — солнце, которое олицетворяет бессмертие и вечность. С восходом небесного светила жук расправляет крылья и улетает в бесконечную даль.

Алена посмотрела на жука и легонько толкнула его пальцем. Жук не двигался.

— Что-то этот не летит.

— Значит, его солнце еще не взошло.

Отряд двигался дальше по пустым переулкам Москвы, все так же придерживаясь тени. Солнце неотвратимо поднималось к зениту, но пока до него было еще далеко. Не хотелось думать о том, что будет, когда в самый пик жары они будут карабкаться по гладкому фасаду небоскреба.

На горизонте небо как будто посерело. Алена долго всматривалась в эту серость, пытаясь понять, что это. Облаков нет уже давно, так как нет влаги, из которой они формируются, и Алена привыкла что небо нависало над городом ослепительно-голубым куполом. Но это было не облако, это было что-то странное. Она заметила, что остальные тоже вглядываются в горизонт.

— Моисей простер руку свою к небу, и была густая тьма по всей земле Египетской три дня; не видели друг друга, и никто не вставал с места своего три дня; у всех же сынов Израилевых был свет в жилищах их, — задумчиво произнес Игорь.

— Это тоже из Библии? — тяжело дыша спросила Алена. Игорь кивнул, не отрывая взгляд от горизонта.

— Три дня тьмы — одна из десяти казней Египетских. Господь наслал тьму на египтян за их грехи.

— Ну так мы не египтяне, нам чего бояться, верно? — вставил идущий рядом Кирилл.

— Дай Бог, дай Бог, — прошептал Игорь, и, сложив руки в молитвенном жесте, принялся что-то шептать себе под нос.

— Еще ни разу молитва не приносила мне пищу или воду, — недоверчиво бросил Хобот. — Лучше бы по сторонам смотрел.

Мимо прошел Волк, метнув на Игоря не добрый взгляд.

— Не стоило мне этого говорить… — тихо сказал Игорь, когда вожак охотников отошел подальше.

— Про египтян? — не поняла Алена.

— Про то, что Волк может нас покинуть.

— А он может?

— Не думаю. На самом деле он честный человек. — смиренно произнес Игорь.

Алена недоверчиво смотрела на него. Кем-кем, а честным человеком она Волка бы не назвала. И дело не в том, что он кого-то обманывал, скорее наоборот. Просто как будто честность — это понятие совсем из другой категории, не относящееся к Волку. Мораль, социальные нормы. Оно какое-то… людское, что ли.

— Он один пытался спасти людей в городе тринадцать, когда там случилась трагедия.

— Волк из тринадцатого убежища? — не поверила Алена.

— Он один выжил. Дополз на нашего убежища весь в крови. — грустно проговорил Игорь. — Месяц лечили. Потом еще месяц он молчал. Никто, кроме него, не знает доподлинно что там произошло. Но только Волк никогда об этом никогда не говорит.

Алена посмотрела в широкую спину Волка. Даже со спины в нем чувствовалась дикая мощь. Пожалуй, такой может что-то противопоставить зверям. Алена хотела еще спросить Игоря о Волке, но их перебил голос вожака.

— Отряд, стой! Пришли.

* * *

— Курьер, это то, что нам нужно?