Курьерская: Багиров

Со своей одной рукой Гриша был похож на пугало. Его все любили. Никто не хотел показаться неправильным. Уступали в транспорте, хотя ему вроде несложно стоять. Придерживали двери. С Гришей никто не был груб и никто не хотел с ним близких отношений. Первое время Гриша радовался своей пенсии, потом подал на отказ. Иногда на него находили плохие мысли. Друзей у него не было. Эти двое – хорошие приятели из одной чат-игры. Познакомились на сходке два года назад. Никто уже не играет.

У Гриши была девушка. Её звали Катя. Гриша представлял её знакомым: «она хорошая». Гриша знал, что она его не любила. Но Катя встречала его с работы, отгоняла нехорошие мысли. Делала подарки на день рождения. Кате нравился его чай. Гришу пытались утянуть в сообщества инвалидов, где они цветут от жалости к себе, сидят на всех пособиях и пишут коллективные жалобы. Но Гриша знал, что нормальный. Он не жаловался на жизнь. Это грех.

Парни заговорили о политике. Беседовали об истории, перешли к реалиям страны, затем вернулись к своему городу.

– О том журналисте ничего не известно? – спросил Гриша.

– Ничего.

– Франциск, значит… – добавил Гриша.

– Это не тот, из-за которого прошлой весной перекрывали проспект… – затруднился Богдан.

– Тот самый. – опередил Максим.

– У приятеля моего друга братик… в скорой умер.

Максим пожал плечами и вздохнул.

– Кто он вообще такой…? – возмутился Гриша.

– Да это беспредел. – заговорил Максим, поставив пиво. – Всё погнило. И новое поколение на этом компосте уже взошло. Не знаешь, когда столкнёшься с чьим-нибудь сыночком. Столкнёшься, и всё. Финита поганая. – сказал он. – На нашу студию трижды по мелочам наезжали. Каждый раз с последствиями. Какая может быть журналистика? Но со мной ладно. Есть законы для журналистов, прикрываем друг друга тоже. А что делать остальным? Мужикам, студентам, матерям? Недавно на улице Блюхера малолетний петух влетел в остановку. Трое не вернулись с работы. Один – со школы. Во всех пабликах, на всех каналах. Но батя – зам. главы полиции. Так что годик условно. – Максим вращал на столе салфетницу. – Машину уже купил новую. Крутит подписчиков в инстаграме. Говна на отца – саквояж и два чемодана. А толку…? – говорил Максим. – Я скажу так, парни. В августе будет как четыре года я в журналистике. Нам сочувствует всё сообщество. Я давно принял бессилие. Снимаю говорящие головы и мероприятия, на жизнь хватает. Может, я слабак. Но я кормлю дочь…

– Бери ношу по себе, говорят… – поддержал Гриша.

– Саранча. Уроды. – бубнил Богдан.

– Ладно, парни. Что-то мы в дурные ноты. За богатейший город области… За Пальмиру! – Максим поднял кружку и все стукнулись. Скоро они заказали ещё по пиву.

Максим – журналист городского телеканала ГТВ. Брюнет среднего роста с густыми модельными бровями. Худой и лёгкий как плеть. Дочери у него не было. Так он называл свою машину. Старая тойота, которую он собирал шестой год. Вложено почти полтора миллиона. Разгон до сотни – секунды три. Она стала почти смыслом его жизни. Зарабатывал он немного, но несколько поболее своих приятелей; хотя такие вопросы, конечно, на воздух не поднимались.

Максим жил недалеко от бара, где они сидели в тот день. Был он журналист очень средний. Не было в нём энтузиазма, жилки, журналистского ростка… Он горел автомобилями. В этом, наверно, могло быть его призвание. Но зачем-то он называл себя телевизионщиком. Максим постоянно посещал сходки, курил кальян, был подписан на все паблики и состоял во всех чатах. Если кто-то вечером в городе «погарцевал», «дал угла», уже через пять минут Максим точно знал – кто, где и что за мотор. Он вёл домашнюю бухгалтерию, чтобы чётко знать, сколько в этом месяце сможет отложить на дочку. Проблем с личной жизнью у него не было. Девушки любили его за стреляющий выхлоп, звук мотора. Пешком он старался ни с кем не пересекаться…

II.

В следующий, субботний день Гриша проснулся за десять минут до будильника. Сосед сверху работал перфоратором. Он уже дольше полугода за него хватался время от времени, понемногу… Насверлит пару дыр и положит до случая. Дальше – что-то шкребет и ковыряет, как мышь. Технология очень непонятна. «По видеоурокам ремонт делает, что ли, идиот…?». Время всегда случайное. Могло быть в два пополудни, а могло к вечеру, перед сном.

Это был день майский, серединные числа. Мерзотная трель разнеслась в одиннадцатом часу. Гриша распахнул глаза, катастрофически не доспавший десяти минут. Он отёк от злобы. Скоро наживил тапки и пошёл чистить зубы, раскровил случайно десну.

Гриша долго решался подняться и поговорить. Но не представлял как это может быть. Как его будет кто-то слушать. Собственные слова ему слышались неубедительно. Грише казалось, только он что-то скажет, любой сразу же поймет, что его можно без проблем проигнорировать. Он видел своего соседа, это был крупный парень, часто выпивавший со знакомыми и по пьяни иногда дравшийся. Гриша не представлял как он может в чем-то убедить человека дерущегося.