Курган. Часть 1, 2 (СИ)

Ярина наконец-то справилась с одолевавшим ее непонятно откуда появившимся смущением. Кирилл… Что-то в нем есть такое, с чем русалка раньше не сталкивалась. Ею овладевала сладкая, непонятная истома. Но дело надо делать! Ярина взяла на кончик пальца чудного золотисто-красноватого зелья, что подарил русалкам леший еще в самом начале ночи, и легким движением наложила его на разбитый лоб Кирилла по краям раны. Затем осторожно втерла. Все с интересом ждали, что же будет дальше.

Диво! Дубыня верно говорил, что за настой золотого корня люди все что угодно отдадут! Неожиданно мазь тихонько зашипела и без следа впиталась в кожу. На глазах русалок края раны порозовели, а затем сами собой свелись. Скоро на лбу Кирилл о глубокой рваной ране напоминал лишь небольшая розовая полоска. Через мгновения и она исчезла.

Русава подпрыгнула и хлопнула в ладоши:

— Подействовало! Вот здорово! Дубыня, у тебя и вправду чудесное снадобье! А еще есть? У тебя его много? Представляешь, сколько теперь зверей можно вылечить?!

Леший вздохнул:

— Нет, Русава, не так уж много у меня этого снадобья… И не у меня, а у вас. Я же его вам подарил. По-ока еще этих ягод наберу и мазь сделаю! Но все равно, на всех подраненных зверей его не хватит. Но это ты верно удумала: теперь знаю, что хоть кому-то боль облегчить можно. Молодец! — Дубыня уважительно посмотрел на Русаву. — Знаешь, я почему-то не додумался, что золотой корень можно и зверям давать, и тем их лечить. Великое дело будет! Эх! — с сожалением воскликнул леший. — Мне бы этого зелья побольше! Ладно, может я чего и придумаю. Может, разводить такие корешки начну. Смотрите, как здорово рану затянуло: будто не было ее вовсе! Я ведь про него, про этот корешок, только в древней книге вычитал — как он может лечить. А сам еще ни разу не видел — не на ком не испробовал. Звери… Эх, тугодум я, однако! Но теперь дела пойдут!..

— Так! Хорошо! — довольной кошкой промурлыкала Ярина и, плотно укупорив бадейку, бережливо поставила ее рядом с собой. Тряхнув тугими огненно-рыжими волосами, русалка с торжеством взглянула на лешего. — Этот золотой корень и вправду лечит. А ты, Дубыня, все сомневался — мол, не поможет! Мол, человек не из нашего мира! Помогло! Да еще как помогло! Сам глянь. Так, теперь надо подумать, что дальше делать. Думай, знахарь лесной, что еще в лекарском деле потребно. Ну? Только не говори, что толку не будет!

— Да я ничего… я… — Дубыня начал было оправдываться. Он и сам не ожидал, что чудодейственное средство, о котором он вычитал в старой книге, и которое сделал сам, подействует так быстро. — Я… — Потом вдруг понял, что Ярина над ним просто беззлобно подтрунивает. Для этого стоило лишь взглянуть на веселые лица и смеющиеся глаза русалок. Леший помотал головой и смущенно закряхтел. «Эк, какие! Все бы веселиться да зубы почем зря скалить! Повезло мне, что этой ночью с ними дружбу свел. Скоро сам таким же затейником стану. С кем поведешься, от того и наберешься. Но, однако, раз пока все хорошо идет, раны лечатся, надо бы и насущные дела решить. А они такие — дела эти! Они назойливые. От них никуда не денешься. Раз уж появились на русалочьем озере новые обитатели, то надо думать — куда их лучше пристроить. Не в лесу же им дневать и ночевать. Хоть и весна, хоть и тепло, но хворь лучше в каком ни на есть жилье переждать…»

— Ну, что решил, Дубыня? — В разговор вступила Русава. Впрочем, вопрос касался не только лешего. Раз уж так получилось, надо все сообща решать. Как говориться ум хорошо, а два… — Соображайте, подруги. Думай, лесной хозяин. Я вот что полагаю. Кириллу плохо. Он в мороке пребывает, и одолевает его хворь непонятная. Тут, у озера — у воды — его оставлять ну никак нельзя! К себе мы его взять пока не можем. Неизвестно, что он за человек. Да и вообще — в нашей пещере люди прежде никогда не бывали. Во всяком случае, мы их туда не звали. И это правило мы пока нарушать не будем! Верно, подружки!

Велла кивнула, а Ярина… Ярина печально вздохнула. Этот человек явно пришелся ей по душе. Голубые глаза русалки мигом потемнели и вдруг стали какими-то тоскливыми. Творящиеся с подругой перемены не ускользнули от внимательной Веллы. «Ого!.. Это еще что такое? Ладно, посмотрим… Неужто девоньке этот молодец по сердцу пришелся? Однако…»

Действительно, что же делать дальше? Хоть Кирилл и не метался в бреду, лежал тихо, но видно — его одолевает тяжкая хворь. Иногда по истончившемуся бледному лицу пробегала легкая судорога, веки подрагивали и дыхание из легкого, почти неслышного, вдруг становилось тяжелым и прерывистым. То ли боль в сломанной ноге давала о себе знать, то ли мучили видения — что посылала Морана.

Тем, кто уходит из мира живых, богиня смерти иной раз посылает страшные грезы.

Неожиданно вокруг все как-то потемнело и сгустилось. Морана! Богиня смерти! Ощущалось ее прибытие. Послышался тонкий, протяжный, звенящий звук.