Курганник

Спиридоныч, тихонько ругнувшись, поспешил за Виктором, который уже вошел в распахнутые двери. Местные сплетни Ковалева сейчас интересовали меньше всего.

— Не ходи туда! — завизжала следом торговка. — Манька полы моить!

Но было уже поздно. Виктор вошел в просторный холл, из которого широкая лестница вела на второй этаж. Богато жил местный помещик, отметил про себя Ковалев: пол под ногами украшала замысловатая мозаика из разноцветных не то плиточек, не то камешков.

Гость свернул направо к бару и едва не столкнулся с коренастой круглолицей молодухой со шваброй в руках.

— Тебе чего, пьянь подзаборная? Не видишь — человек пол моет! — звонким голосом возмутилась она и воинственно дунула на соломенный локон, падающий на лицо.

— Э-э-э… Простите, — промямлил Виктор, отступая назад.

— Эк ты дура, Маняшка! — вступился за приезжего Спиридоныч. — Человек усю ночь в степи торчал, чуть жив остался, а ты — «пьянь подзаборная». У, дурища!

В глазах молодухи появился испуг. Она озадаченно хлопнула ресницами.

— Все одно, — пробормотала, упрямо насупившись, — сюда не пущу. Зайдить через веранду.

Пришлось подчиниться.

Бар удивил Виктора не меньше, чем здание: стойка из темного дерева, деревянные полки во всю стену, уставленные разносортными дешевыми винами, наливками и водкой. Ячейки этой своеобразной витрины бликовали вставленными зеркалами. Конечно, высоких стульчиков не было. Всю мебель составляли четыре пластиковых набора, как и на веранде под арками.

— Доброго здоровьичка, Любаня! — Спиридоныч расплылся в улыбке, снимая засаленную кепочку.

Загорелая жгучая брюнетка слегка насмешливо смотрела на вошедших огромными очами цвета крепкого чая. Легкий синий топик прикрывал высокую грудь.

— Здравствуй, Спиридоныч, — небрежно ответила барменша. — Тебе как всегда — в долг?

Взгляд Виктора невольно устремился в декольте. Он кашлянул, заставил себя смотреть девушке в глаза, однако это оказалось не легче. Красивых дур он знавал немало, а вот умницы тигриной породы чаще всего заставляли его трепетать, отступать, а потом злиться на себя самого за минутную слабость. Главное для Ковалева — не спасовать сразу, не испугаться, а там пойдет.

— Тю! Как можно, Любань? Я ж с кобылою, — возмутился старик на слова девушки.

Она улыбнулась:

— Да вроде это конь! — кивнула на Виктора.

Спиридоныч в сердцах чертыхнулся.

— Вот как гутарить с ею? — спросил он Ковалева. — Ты ж вроде не дура, Любань?

— Вот спасибо! Вот приветил! — Девушка уперла руки в боки и воинственно произнесла: — Ты, старый дурень, или заказывай чего, или проваливай!

Спиридоныч отступил на шаг, а Виктор оперся на стойку и спокойно, медленно подбирая слова, произнес:

— Мне, пожалуйста, блок «Кэмел». — Он спрятал двадцатку в карман и положил на блюдце перед барменшей сотку, чтобы та видела деньги. — «Союз-Виктан» ноль-пять с собой и того же по сто здесь.

Ковалев имел привычку держать небольшую сумму в кармане брюк. Теперь эта привычка выручила его как нельзя кстати, и оказалось там ни много ни мало сто двадцать гривен. Для Виктора сумма небольшая, так сказать, на мелкие расходы, а для деревенских — довольно приличные деньги, при виде которых Спиридоныч крякнул, вытер ладонью рот, как после сытного обеда.

— «Виктан» — водка дорогая, — заявила барменша. — Я ее не разливаю. Хотите — берите вторую целую.

Теперь Виктор пожалел, что выложил большую купюру. Любаня разводила его и, не скрывая этого, лукаво улыбалась.

Ковалев прищурился, глядя на нее в упор, — пришлось призвать на помощь все свое самообладание, и хмыкнул:

— Две так две. Тогда и два стаканчика, пожалуйста.

Перед ним возникли пластиковые стопочки.

— Стеклянные, пожалуйста, — настоял Виктор.

Он вдруг почувствовал себя значительно смелее. Игра в разводилово начинала его забавлять.

— Кошерно! — восхитился он, когда Люба поставила на стойку невысокие стаканы с толстым дном.

— Может, тогда и поухаживаете за клиентом? — поинтересовался Ковалев, излучая саму приветливость.

Улыбка девушки слегка смялась, но она старалась держать марку.

Старик Ляпунов крякнул от удовольствия, наблюдая, как барменша наполняет его стакан.

— Ах, Вадим Спиридоныч, — вздохнул столичный гость, не сводя глаз с девушки, — как я вам завидую.

— Мене? — удивился возница. Его рука замерла на полдороге к вожделенному лакомству.

— Конечно! Вы каждый день можете видеть такую красоту.

Девичьи ресницы взметнулись, Люба в упор посмотрела на приезжего.

— Любовь, можно вас пригласить сегодня на вечеринку? — гнул свое Виктор.

Она подалась чуть вперед, давая заезжему хлыщу возможность оценить свои прелести в полной мере. Сейчас будет от ворот поворот, решил Ковалев.

— Вечеринка в нашей деревне? — Люба усмехнулась. — Это ж надо. За ваш счет?

— Ну, я же приглашаю. — И Виктор подался чуть вперед, опираясь на прилавок.

— И к кому ж приехал такой щедрый господин?

Она пахла просто великолепно. Сначала Ковалев решил, что это духи, однако очень скоро понял — так пахнет загорелая чистая кожа девушки. Темно-карие очи оказались с золотой искрой, а длинные ресницы без малейшей крапинки туши.