Куриная слепота

— Довезите меня, — выдохнула она. — До поезда!

* * *

Короче, дело к ночи. Поезд, такое явление, где «уносить ноги» становится пустым звуком. Тебя уносят, будь ты без ног. Она… Лена, раз представилась, — не могла постигнуть своего счастья (еще как могла, сразу, очутившись в машине, но придерживала: тут-то что-нибудь и приключится. В нее больше не лезло, приключений). В поезде она устроилась — сбросила рюкзак на полку; хотелось только спать, но нельзя же вот сразу.

Новый ее товарищ не подкачал, добавил на билет до Питера: тысячи ее, даже и не покупай тот «Беломор», не хватило бы. В общем-то, просто бы взяла докуда довезут, даже четыре бездумных часа были бы отдыхом — царским. Но хорошо, что так.

Пошла искать по вагонам.

Шла-шла, один вагон, два вагона, три вагона, в тамбуре остановилась. Не закурить ли? Тут он и вышел. Оказывается, он был в следующем. А то еще бы и не нашла — когда садились, впопыхах, еще как успела высунуть документ, тютля в тютлю подгадали. Забыли обменяться номерами (мест).

Задымили. До того было ни до чего; и он кисет не вынимал — берёг: тачка не его, друга. Одолжил до поезда, сам потом отогонит. А он ездил к нему, на охоту. Они были охотники. Вот это да!

— А расскажите мне, про охоту! Я бы тоже хотела… — из нее посыпалось невыговоренное. Много ли наговоришь за час в машине, выжимающей из себя и из них последние мощности, чтобы успеть к мифическому поезду в мифический Ленинград.

* * *

— А вот еще был случай… — Она уписывала колбасу (опять; другую); есть хотелось (а не только спать). Он щедро поделился. Отсыпал ей с горкой, еще с собой — а куда? Туда. Ну всё.

Никогда? никогда.

В Питере она пришла к другу — от которого выходила; друг, кажется, только встал; только проснулся, с той ночи, когда засыпал, не пойдя ее провожать, встав на пороге. А она уже — вот. Съездила. Поели картошки с грибами.

* * *

Никогда не забудет. Даже если забудет — на три месяца; на тридцать лет. Теперь уже поздно туда ехать. Хотя она же съездила — подальше, в Донецк. Где война (полдня пробыла, и давай бог обратно. Не чаяла выбраться. А они ничего, местные; даже не смотрят, когда грохочет).