Куриный бульон для души. 101 история для мам. О радости, вдохновении и счастье материнства

Обе женщины еще долго разговаривали после окончания приема. Шона хотела дождаться, когда Джейку исполнится восемнадцать лет, и тогда рассказать ему о родной матери. Взрослым он легче примет это. Келли согласилась. Она была счастлива знать, что ее сын живет в любящей семье.

Вечером Джим Брэдли отметил приподнятое настроение жены. Видно, был удачный день, – подумал он, укладывая детей спать. А узнав причину, разделил радость с Шоной.

В последующие дни Келли и ее муж Тэйн, по совету консультанта, рассказали своим детям об этой удивительной встрече. Тем и прежде было известно о сводном брате, отданном на усыновление в другую семью. А теперь они не могли дождаться, когда смогут познакомиться с Джейком.

В то же время Брэдли столкнулись с дилеммой. Взвесив все «за» и «против», они решили, что Джейк достаточно взрослый, чтобы узнать обо всем сейчас. Они боялись, что кто-нибудь может рассказать ему, и сын потеряет к ним доверие.

Теперь настал черед Келли волноваться.

– Пожалуйста, не думайте обо мне, – просила она. – Мои желания не в счет. Расскажите ему, когда сочтете нужным.

Келли чувствовала страх и тревогу. Что, если она не оправдает ожидания Джейка?

Однажды утром Шона и Джим зашли в комнату Джейка и разбудили его.

– Случилось невероятное, – начала Шона. – Ко мне на консультацию пришла женщина. И она оказалась твоей родной мамой.

– Как она выглядит? – спросил Джейк, расплываясь в улыбке. – Когда я с ней познакомлюсь?

Мать протянула ему фотографию Келли. Вне себя от восторга, подросток побежал показывать ее бабушке.

Позвонив Келли, Шона рассказала ей о произошедшем и предложила вместе поужинать. Келли согласилась. Ради этого и жизни не жалко, – крутилось у нее в голове.

Она оказалась первой в ресторане и изо всех сил старалась сдержать эмоции. Следующим был Джим: он приехал сразу после работы. Затем прибыли Шона с Джейком и стали искать парковочное место у ресторана. Не успела Шона припарковаться, как Джейк выпрыгнул из машины и подбежал к Келли с фиалкой в руке.

– Можно тебя обнять? – голос Келли дрожал. – Я так долго этого ждала.

Они обнялись. Глаза Джейка наполнились слезами, и он обернулся назад, к своей матери.

Шона успокоила его:

– Не стесняйся слез, милый. Сегодня особенное событие!

В ресторане Джейк взахлеб рассказывал Келли о своих увлечениях. Он был рад, что биологическая мать разделяла его любовь к музыке и что талант чинить разные вещи достался ему от деда-механика.

И снова эти двое не смогли сдержать слез, когда Келли наконец-то открыла сыну то, что столько лет терзало ее душу.

– Ты был достоин самого лучшего. Мне так хотелось, чтобы ты рос в любящей семье. Я знала, что поступаю правильно, но это решение далось мне очень нелегко.

Первая встреча прошла удачно, и пришла очередь познакомить детей.

– Наши дети вели себя так, будто всегда знали друг друга, – рассказывает Келли.

Это положило начало большой дружбе между двумя семьями. А Келли и Шона по-прежнему удивлены тем поразительным обстоятельством, что свело их вместе.

– Я так счастлива за Джейка, – говорит Шона. – Теперь его жизнь полна.

Келли добавляет:

– Я рада, что у Джейка такая семья. Это лучшее, что могло случиться.

Кэролин Кэмпбелл

Отрывок из Woman’s World Magazine

Спустя сорок лет

Яработала медсестрой, и 13 июня 1992 года, вернувшись с дежурства, взялась за рутинные домашние дела, – а их немало, когда у тебя четверо детей. Затем я стала разбирать почту. Наконец-то из Небраски прислали мое свидетельство о рождении. Это приближало меня еще на один шаг к получению паспорта. Мы с моим мужем Майком решили отправиться в путешествие по случаю 25-летия после окончания старшей школы.

В нетерпении я разорвала конверт, и мой мир перевернулся.

Я держала в руках документ, где черным по белому было написано «Свидетельство о рождении усыновленного ребенка».

Должно быть, это какая-то ошибка. Так не бывает, чтобы в свои сорок два ты открыла конверт и обнаружила документ, в котором заявлено о твоем удочерении.

Моих родителей, Беатрис и Элберта Уитни, уже не было в живых, и, придя в чувство, я позвонила своему дяде, человеку их поколения, который мог обладать хоть какой-то информацией. Он отвечал уклончиво. Чувствовалось, что ему неловко. Он то откашливался, то невнятно что-то бормотал, но я не оставляла его в покое. В конце концов дядя признался, что меня удочерили в двухлетнем возрасте, но мои родители взяли со всех обещание молчать. В потрясении я позвонила своей старшей сестре Джоан. И она неохотно призналась.

Я была растоптана. Меня не покидало чувство, что вся моя жизнь была ложью. Я считала, что знаю, кто я, но, оказывается, нет. Все казалось бессмысленным. Приемные родители предали меня, родная мать бросила.

Майк и дети переживали за меня, и в конце концов муж сказал:

– Милая, почему бы тебе не попробовать найти своих настоящих родителей?

– Не у каждой истории счастливый конец, – резко ответила я. – Однажды мать уже бросила меня. Зачем я ей сейчас?