Куриный бульон для души: 101 история о чудесах

Я не хотела рассказывать Дугу об этом необыкновенном происшествии, потому что сама была не вполне уверена, что оно случилось на самом деле. Мое переживание было слишком трепетным, слишком невероятным, чтобы им делиться. Муж мог приписать его вполне объяснимому стрессу, который я всегда испытывала в это время – перед годовщиной смерти сына. Я приняла твердое решение ничего не говорить ему.

Но потом, сама не знаю как, рассказ об этом событии вырвался из моей груди. Ошарашенный и явно скептически настроенный, Дуг оценил ситуацию своим отточенным умом юриста и задал мне конкретные проверочные вопросы.

Убедившись, что действительно произошло нечто чудесное, он спокойно сказал:

– Бог часто творит удивительные дела в жизни Своих верных последователей, таким способом показывая им Свою любовь.

Мой хладнокровный муженек всерьез считал, что это таинственное событие могло быть сообщением от Бога и Джея!

Дуг рассказал, что это он спрятал портфель Джея в кладовку вскоре после его смерти. Он даже не заглянул внутрь. Когда Джей утонул, я была слишком безутешна, чтобы разбирать его вещи, поэтому Дуг просто убрал их с глаз долой. С тех пор портфель лежал, забытый в шкафу.

А потом мой обычно экономный муженек предложил экстравагантный план. Он хотел, чтобы мы поехали в тот ювелирный магазин и купили серьги с дельфинами. Если в бумажнике Джея обнаружатся деньги, они возместят их стоимость. Этот поступок Дуга помог мне ощутить его любовь и тепло.

Мы вернулись в ювелирный магазинчик и совершили свою золотую покупку. Как ни удивительно, на следующий день, надев эти прекрасные серьги, я впервые за восемь лет почувствовала себя согретой, умиротворенной и счастливой в годовщину гибели Джея.

Вернувшись после отпуска в Сан-Диего, мы с Дугом отправились в кладовку. Там, за пыльными старыми коробками, нашелся портфель. Мы осторожно открыли его. Потертый коричневый бумажник Джея лежал внутри, так и приглашая заглянуть в него.

Я затаила дыхание, пока Дуг считал банкноты.

Сумма точно соответствовала цене сияющих золотых сережек с дельфинами! Слезы благодарности за чудесный посмертный подарок сына выступили на моих глазах.

Би-Джей Йенсен

Джордж

В равное возмездие, – говорю, как детям, – распространитесь и вы.

2-е Коринфянам, 6:13

Я не могла оторвать глаз от новорожденного младенца на руках у матери. Девочка, завернутая в одеяльца и пеленки, была крохотной, ее темные глазки ярко блестели, словно в них горел неугасимый свет. Лежащие на больничной койке мать и ребенок так явно были связаны невидимыми узами! Сможем ли мы с малышкой наладить такой же контакт?

Я чувствовала себя неуверенно. Если бы Джордж был здесь! Он сидел бы в кресле, пыхтя своей любимой трубкой. Я не любила дым, но аромат его вишневого табака всегда меня успокаивал.

Удочерение стало огромным шагом в моей жизни, полной странных изгибов и поворотов. Если бы мой наставник Джордж был рядом, он бы поддержал меня, и я знала бы наверняка, что все происходит как надо.

Словно читая мои мысли, родная мать малышки, Келли, протянула мне ребенка.

– Вы будете прекрасной мамой, – сказала она. Я взяла маленькую Марию на руки.

Семь лет назад желание обнять моего собственного ребенка было несбыточной мечтой. Я жаждала иметь семью, но с браком не сложилось. В сорок лет я начала долгий процесс усыновления – и десять раз мне отказывали по разным причинам. Я уже собиралась сдаться, но Джордж настаивал, что усыновление – именно то, что мне нужно. «Ты должна продолжать попытки», – говорил он.

В этот, одиннадцатый раз я несколько часов разговаривала с матерью и отцом, неженатой парой из Лас-Вегаса: она по-прежнему любила его, но он полюбил другую. Под конец их визита Келли предложила мне дар, о котором я мечтала так долго.

– Я уверена, что приняла верное решение, – сказала она, глядя в окно, где лес заслонял горы и озеро. – Это прекрасное место, чтобы растить ребенка. Я бы никогда не смогла дать ей ничего подобного.

Часы посещений заканчивались, я неохотно отдала Марию Келли и стала наблюдать, как она укачивает ребенка. Мою душу раздирали сомнения. У Келли было впереди 72 часа, чтобы изменить решение. Мне надо было уходить, а у Келли оставалось полным-полно времени наедине с Марией. Для меня этот период ожидания был сплошной мукой.