Куриный бульон для души: 101 история о чудесах

Проторчав в ужасных пробках, я затормозила на парковке возле садика без четверти три. Я знала, что воспитательница Саммер будет недовольна.

Я припарковала машину, плотно запахнула и застегнула куртку и потянулась за зонтом, которого не оказалось под передним сиденьем, где ему следовало быть. Кто-то (конечно, это была не я) оставил его в то утро в гараже. Я пробормотала пару слов, от которых наверняка поморщился бы мой ангел-хранитель, и поспешила к зданию через озеро, покрывшее весь двор.

Когда я вошла внутрь, воспитательница Дженнифер подняла бровь, явно недовольная моим опозданием, и махнула рукой вдоль по коридору. Саммер склонилась над столом, заканчивая рисунок.

– Пливет, мамочка! – чирикнула она.

– Привет, золотко, – отозвалась я. – Мы опаздываем. Воспитательница Дженнифер хочет домой.

Дочь показала мне свое произведение.

– Смотли! Я налисовала его для тебя!

Я взяла лист бумаги и торопливо прищурилась.

– Ага… Хорошо, – кивнула я и протянула дочери ее курточку. Она сердито сложила руки на груди.

Саммер не собиралась никуда идти, пока я не извинюсь. И извиниться следовало убедительно.

– Это замечательно! – принялась я восторгаться. – Лучшее из всего, что ты делала!

Она наконец кивнула и послушно протянула руки за курточкой. Дождь на улице уже превратился в ледяную, почти горизонтальную пелену. Когда мы добрались до машины, нас обеих можно было выжимать.

– Доздик, – заметила Саммер со своего сиденья за моей спиной.

– И нешуточный, – согласилась я, промокая волосы пачкой бумажных салфеток, прежде чем завести машину.

Я как раз выруливала с парковки, когда Саммер завопила:

– Подозди! Надо велнуться!

Я ударила по тормозам и обернулась к ней.

– О чем ты говоришь? Вернуться? Зачем?

– Моя валезка с медведиками! – воскликнула она, размахивая у меня перед носом одинокой правой варежкой «с медведиками». – У меня валезка потелялась. Навелно, я оставила ее в садике!

– О, ради всего святого… Погоди минутку, – пробормотала я, подруливая к тротуару. Остановившись, я перегнулась через сиденье и отстегнула ее ремень безопасности. – Посмотри в кармашках.

– Я смотлела! – с подвыванием возразила Саммер. – Ее там нет! – и она вывернула оба кармана наизнанку, чтобы продемонстрировать мне отсутствие варежки.

– Привстань, – вздохнула я. – Может быть, ты на ней сидишь.

Она послушно приподнялась. Никаких варежек. Мы проверили все вокруг, заглянули под сиденья и на коврики под ногами. Ничего.

– Видис! – вскричала Саммер. – Мы долзны велнуться!

– Нет! Может быть, она осталась снаружи, рядом с тротуаром.

Я открыла дверцу и высунулась наружу. Ниагарский водопад с шумом обрушился на то, что осталось от моей прически. Никакой варежки.

– Ну все! – произнесла я тоном, не допускающим возражений. – У тебя дома три пары варежек! А теперь полезай обратно в кресло, чтобы я могла тебя пристегнуть.

– Я хочу мою лучшую варезку с медведиками!

– Ну а я хочу неделю отпуска на Ямайке.

Размышления об этом заставили ее на пару минут умолкнуть, а я смогла направить машину к дому.

Но спустя эту пару минут я услышала:

– Мне нузна моя валезка!

Глядя на расстроенное личико Саммер, отражавшееся в зеркальце заднего вида, я сказала:

– Ты дала это понять предельно ясно. А теперь забудь об этом. Пожалуйста.

Сощурив глаза, она пробормотала себе под нос что-то сердитое.

– Что ты сказала?

– Я говолю, – пробурчала она, надувшись, – я тогда поплосу Иисуса. Иисус достанет мне мою валезку.

Закатив глаза, я ответила:

– Иисус НЕ будет доставать тебе варежку. Он занят более важными вещами.

– Нет, достанет, – твердо возразила она.

Приехав наконец домой и поставив машину в гараж, мы вошли в дом. Я сказала Саммер:

– Мне нужно еще много чего сделать, пока будет готов ужин. Пойди поиграй в своей комнате, дорогая.

Я развесила в прачечной наши куртки и пошла в кухню, чтобы перемыть тарелки, стоявшие в раковине. И тут вспомнила, что надо принести почту – она осталась снаружи, под дождем! Застонав, я снова натянула мокрую куртку и, раздраженно топая, пошла по коридору к входной двери. Саммер от меня не отставала.

Приоткрыв дверь, я с надеждой вгляделась в пелену дождя, ища хоть один клочок голубого неба. В отдалении грянул гром.

– Ой, да заткнись ты уже! – пробормотала я и приготовилась к спринту до почтового ящика.

Не успела я сделать и шага, как Саммер взвизгнула.

– Ну что еще? – простонала я, разворачиваясь к ней.

– Я зе тебе говолила!

– «Говолила» – что?

Она, улыбаясь, указала наружу.

Я повернулась и, проследив взглядом за ее указательным пальчиком, посмотрела на порог.

Там, на коврике, лежала варежка с мишками. Левая варежка с мишками.

Я недоверчиво моргнула. Мой разум силился осмыслить то, что я видела.

Что? Как? Здравый смысл пытался найти резоны: должно быть, дочка уронила ее, когда мы выходили утром из дома… Но нет, мы же шли через гараж. Мало того, мы не пользовались главным входом больше недели.

Пораженная, я повернулась и уставилась на сияющее личико Саммер.

– Я говолила тебе, что Иисус мне ее достанет! – лучилась она улыбкой.

Подхватив дочь на руки, я прошептала:

– Да, ты говорила, милая. Ты действительно говорила.