Куриный бульон для души. 101 рождественская история о вдохновении, любви и чуде

Стараясь не разрыдаться, я обняла сына и сказала:

– Он мне очень нравится, дорогой мой. Спасибо. Это идеальный подарок.

Пола Ф. Блевинс

Подарок

Слово «любовь» дети читают как «время».

Джон Крудел, журналист

Это была самая обычная рождественская открытка, слишком простая для меня восьмилетней. Вначале я разглядела только темные тона, потом – заснеженный пейзаж, по которому лошадка тянула открытую повозку. Такие открытки взрослые дарят другим, таким же скучным взрослым. Я не понимала, зачем она мне.

Во время нашего семейного празднования Рождества мой брат, сестра и я получили по открытке. Других подарков я почти не помню. Я надела свой любимый голубой свитер и ярко-синюю юбку в складку. Для семейного фото мне даже разрешили распустить волосы, что случалось редко: они у меня волнистые и непослушные. Мама была в ярко-розовой блузке с оборками вокруг выреза. Рождественские огоньки отражались в ее очках. Мы с восторгом смотрели, как она открывает свой подарок: новенький медный набор контейнеров для круп. Они идеально подходили к ее кухне.

Перед этим наша семья отметила Сочельник на службе в церкви. Мы проходили эту пытку каждый год. Все службы у нас велись на английском, кроме этой. В ночь, когда мы с нетерпением ждали чуда, нам приходилось слушать службу на немецком языке, которого мы не понимали. Гимн «Как распускается роза» на нем звучал бесконечно. А потом мы поехали домой, к легкому ужину из булочек, сыра, вареного мяса и закусок.

Наконец настала пора распаковывать подарки. Странно, что я запомнила как раз тот подарок, который меня не обрадовал. Его нельзя было потискать, с ним нельзя было поиграть.

Все мы: мои сестра, брат и я, – получили по конвертику с нашими именами. Прежде я не получала конвертов. В то время еще не дарили деньги и подарочные карты, поэтому я не знала, что делать со странной белой бумажкой.

Я открыла конверт и увидела картинку – явно слишком тусклую для ребенка. На обратной стороне было напечатано стандартное рождественское поздравление, никак не связанное с картинкой. А внизу корявым папиным почерком добавлен его подарок: «Я обещаю в этом году проводить с тобой по часу в неделю. Мы будем делать все, что ты захочешь».

Я взглянула на него, не понимая, что это означает. Папа объяснил, что теперь каждую неделю будет оставаться с нами – с кем-то одним или со всеми вместе. Это время принадлежало только нам. Мы могли играть с ним в настольные игры или куклы или отправиться на прогулку.

Несколько следующих недель мы претворяли папин подарок в жизнь. Мы играли в «Прости», «Китайские шашки» и «Парчизи». Какая идиллия – наша семья спокойно сидела за кофейным столиком, делая ход за ходом. Хотя, наверное, в эти часы мы так же шумели и бесились, как обычно.

Но папа успел выполнить свое обещание всего несколько раз. Вскоре после Рождества мы с мамой попали в автокатастрофу. Мама погибла, я пролежала в больнице три месяца. После этого папа уже не посвящал своей семье по часу в неделю, а в одиночку воспитывал троих детей, одновременно оплакивая жену.

Я до сих пор берегу эту открытку. С годами папино рождественское обещание кажется все более ценным. Своим подарком папа дал понять, что хочет больше быть с нами и лучше узнавать нас. От празднования Рождества мы перешли к самой его сути. Мы научились ценить отношения и понимать глубину любви. Готовясь встречать Рождество с моим сыном, я чувствую, как тот подарок заставляет меня так же наполнить любовью и наш праздник. Я хочу подарить сыну то же, что папа подарил мне… дар времени.

Хизер Блок

Мальчишка Уинстона

Важнее большого подарка – большое сердце дарящего.

Эйлин Элиас Фримен, писатель

К концу декабря улицы города Анкориджа на Аляске покрылись неровным слоем льда с коркой снега. Водить машину стало трудней, а на работе приходилось засиживаться допоздна. В тот вечер я очень хотела спать и радовалась, что до дома уже недалеко. И тут перед поворотом я увидела тело.

На обочине лежала маленькая собачка, без сомнения, сбитая машиной. Шерстка песика была светло-коричневой, а плотный густой подшерсток говорил о том, что в ее роду были чау-чау. Я изучила бирку на его ошейнике. Его звали Уинстон, и он совсем недалеко убежал от своего дома. Мне нетрудно было его поднять, но я колебалась. В конце концов я оставила его на месте и поехала по адресу, выбитому на ошейнике.

Двор дома был украшен санями, шарами и пластиковыми игрушками. Я прошла мимо них, не глядя, и постучала в дверь. Вздох облегчения вырвался у меня, когда дверь никто не открыл. Я хотела оставить записку, но не знала, что написать. Стоит ли людям узнавать о том, что случилось, из записки? И как они расскажут об этом детям?