Куриный бульон для души. Не могу поверить, что это сделала моя кошка! 101 история об удивительных выходках любимых питомцев

– Хорошо, – вздохнула я. – Я дам тебе время прийти в себя. Но если тебя что‐то мучает, надо обсудить это хотя бы с кем‐то.

Я надеялась, что он меня услышал.

– Хорошо?

Эверетт хмыкнул. Когда мой десятилетний сын не в настроении, он предпочитает молчать. Расценив его хмыканье как утвердительный ответ, я вернулась на кухню.

И все же состояние сына беспокоило меня. Поэтому спустя некоторое время я положила в большую тарелку шоколадное печенье: всем известно, что это лучшее средство от всех невзгод.

Когда я заглянула в гостиную, Эверетта на диване не было. Сначала я подумала, что он вернулся на улицу, чтобы уладить свое «ничего» с другими детьми. Но затем услышала его шепот.

Мой сын стоял на коленях возле кресла-качалки – так, что его лицо находилось прямо напротив нашей кошки по имени Софи. Руки Эверетт запустил в ее густой мех. Из обрывков фраз, которые я могла расслышать с другого конца комнаты, было ясно, что он делится с кошкой переживаниями по поводу ссоры с соседями.

Благодарность наполнила меня. Какое счастье, что мой сын мог поговорить хоть с кем‐то – пусть даже это была всего лишь маленькая полосатая кошка породы сноу-шу. Софи оказалась тихой, терпеливой слушательницей: она сидела и мурчала, пока он гладил ее и тихо шептал.

Однако в этой схеме все равно чего‐то не хватало.

Кто‐то должен был отвечать Эверетту. Ему нужен был тот, кто погладил бы его по волосам или по спине, кто бы отвечал на его нежные прикосновения.

Я отложила печенье и сделала несколько осторожных шагов, стараясь не потревожить мальчика и кошку. Опустившись на колени позади Эверетта, я уже протянула к нему руку, когда увидела это: Софи лизала лоб и волосы Эверетта, отвечая взаимностью на его нежность и прикосновения.

Я поднялась и так же тихо вышла, позволив этим двоим разделить свой момент наедине. Я слышала, как Эверетт прошептал:

– Софи, ты самый лучший друг на свете.

Несколько минут спустя он уже играл в мяч с детьми на улице. «Ничто» было стерто без следа маленькой сноу-шу, которая умела слушать.

Мэри К. Чейс

Правление Клеопатры

Не смысла советовать кошкам, как им следует хорошо проводить время. В этом отношении они гораздо более изобретательны.

ДЖЕЙМ МЕЙСОН

Когда мне было десять лет, я обожала животных. Помню, как завидовала друзьям, у которых дома жили кошки – я могла часами сидеть у них в гостях, гладить мягкую шерстку и слушать довольное урчание. Стоит ли удивляться, что, когда мама одной из моих подруг предложила мне в течение недели за небольшое вознаграждение приходить и ухаживать за Цезарем и Клеопатрой, я ухватилась за такую возможность обеими руками? Признаюсь честно, мне и денег‐то никаких не надо было ради такого немыслимого счастья.

Как вы уже поняли, Цезарь и Клеопатра были котами. Вернее, котом был серый полосатый Цезарь, а Клеопатра – сиамской кошкой. Все, что мне нужно было делать при каждом посещении, – это насыпать им еду, следить за тем, чтобы вода в миске всегда была свежая, убирать лоток и играть.

С первого же дня мы подружились. Я волновалась, репетировала лучшее из всех возможных «кис-кис!», но все оказалось гораздо проще. Стоило только мне открыть дверь своими ключами, как Цезарь тут же вышел мне навстречу и принялся тереться о мои ноги. Клео же появилась только после того, как услышала жужжание консервного ножа.

Работа моей мечты завершилась через семь дней. Благодаря ей я обрела двух новых друзей, и теперь каждый визит к соседям включал еще и обязательные кошачьи нежности. Я чувствовала себя укротителем кошек. Несомненно, я была рождена именно для этого.

И вот однажды нам позвонила соседка: Цезарь умер, а ей надо срочно уехать из города на несколько дней. Могу ли я попросить свою маму разрешить Клео пожить в нашем доме?

Когда моя мама сказала: «Хорошо», я была на седьмом небе от счастья. Пусть Клео не была моей кошкой, но ей у меня понравится. Рассказать не могу, как я ждала ее приезда.

И вот Клео явилась. Я раскрыла ей объятья, однако она, к моему великому удивлению, на этот раз не ответила мне взаимностью.

До самого вечера кошка как угорелая носилась по всему дому. Несколько раз я пробовала позвать: «Сюда, киса. Сюда, Клео», похлопывая по дивану рядом с собой, но Клео не только не сбавляла скорости, но даже не глядела на меня. Я утешала себя тем, что ей просто нужно время, чтобы привыкнуть к новому месту.

Так продолжалось еще несколько часов. Вверх и вниз по лестнице, вверх и через спинку дивана, всегда в движении и всегда вне досягаемости. Эта кошка и раньше была гораздо менее дружелюбной, чем Цезарь, однако в итоге все‐таки позволяла почесать себя за ушком. Но в тот день я ее так ни разу и не погладила.

Мы уже закончили ужинать, когда я вдруг поняла, что в доме наступила подозрительная тишина.

– Клео! Сюда, киса! – позвала я.

Она не удостоила нас вниманием, лишь ответила своим царственным: «Мя-а-а-у-у!» откуда‐то сверху.