Куриный бульон для души. Счастье в твоих руках! Психотерапевтические истории со счастливым концом

Моей семье сообщили, что они не смогут забрать меня домой. Никогда. Инсульт оказался обширным, а повреждения – слишком серьезными. Один из докторов, наблюдавших меня, сформулировал диагноз так: «Сделать ничего нельзя. Ни один хирург не возьмется оперировать мозг в таком состоянии. Скорее всего, физиотерапия и упражнения по возвращению речи тоже не помогут. О том, чтобы жить самостоятельно, нет и речи».

К счастью, мои родители не поверили тому врачу. Вместо этого отец нашел нейрохирурга, пообещавшего провести две операции, в которых я нуждался. Удар у меня случился как следствие редкого заболевания мозга. Если бы не эти операции, инсульты повторялись бы снова и снова и в конце концов прикончили бы меня.

Мама все время была рядом. Каждую ночь она спала в кресле возле моей кровати. В тот день, когда я почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы можно было переправить меня на вертолете скорой помощи в больницу поближе к дому, у нас состоялся разговор с нашим лечащим доктором. Ее последний визит стал самым важным из всех.

Обычно врач держала в руках медицинские карты. Но в тот раз она принесла маленькую деревянную коробочку. Не стала говорить громких слов. Не стала втыкать в меня иглы.

Просто положила шкатулку мне на колени. Коробочка была совсем маленькая и закрывалась крышкой.

Врач кивнула мне и улыбнулась.

– Открывай, – сказала она.

Внутри лежали часы с ремешком камуфляжной расцветки.

На циферблате был изображен солдат. Еще один солдатик был спрятан в коробке. Доктор достала ее.

– Это Джи-Ай Джо, – сказала она. – Он боец. И ты боец. Ты должен сражаться, чтобы поправиться, Дэвид.

И она встала в борцовскую стойку, чтобы я лучше понял.

Она сказала:

– Надень часы. Они будут напоминать тебе, что нужно бороться и никогда не сдаваться!

Мне было всего десять. И моя схватка с болезнью только начиналась.

Следующие несколько лет были очень тяжелыми. Я посещал бесчисленное количество занятий по восстановлению речи и физиотерапии. Я снова научился ходить, но правая рука так и осталась парализованной.

Затем я заговорил. Сначала гласные. Потом одно слово. Затем – два.

В течение долгого времени я пребывал в глубокой депрессии. Дети в школе меня дразнили. Я превратился в «того парня в инвалидном кресле, который не умеет говорить». Программа для одаренных сменилась на коррекционную.

Люди обращались со мной как с тупым. Я даже имя свое выговорить не мог: «Д-Э-В-И-Д». Все в этом мире так или иначе связано с речью и буквами. Говорить мне стало тяжело. И читать тоже. При этом я по-прежнему оставался очень умным.

Вследствие удара у меня развилась афазия. Это заболевание затрудняет речь, но не влияет на интеллект. Это как если ты приехал во Францию и не говоришь по-французски. От этого ты не становишься глупее, но не можешь заказать в ресторане даже чашку кофе.

В конечном счете я решил, что жизнь должна продолжаться. Я выбрал жизнь. Я стал сооснователем некоммерческой организации, помогающей людям, пережившим инсульт. Начал выступать на конференциях и в реабилитационных отделениях больниц.

Недавно меня пригласили выступить на медицинской конференции, посвященной инсульту, и рассказать свою историю. Мне вручили награды за то, что я представлял интересы других. Журнал People опубликовал историю о моем выздоровлении.

Через двадцать лет я превратил свое несчастье в источник силы для себя и для людей, которых люблю. Моя борьба вдохновила моего брата Майка на то, чтобы стать ведущим экспертом по здоровью мозга. Мы вместе написали книгу о реабилитации после инсульта, и она стала настольной для многих, его переживших, а также для их родственников.

Я понимаю, что все изменил тот разговор с лечащим врачом. Она не скрывала масштабов катастрофы, но при этом как будто толкала нас вверх.

Я мог закончить свои дни в хосписе. Но вместо этого веду нормальную жизнь. Я хожу, бегаю и вожу машину. У меня есть девушка. Я путешествую. Некоторые вещи по-прежнему даются мне тяжело: например, я все еще неспособен пользоваться правой рукой. При этом есть столько всего, что я могу делать.

Борьба за выздоровление тяжела. И через двадцать лет я все еще борюсь.

И я никогда, никогда не сдамся.

Дэвид Доу

Доктор Майк

Пришло время признаться: Дэвид, который рассказал вам первую историю, – мой брат. Наша семья пережила опыт, перевернувший сознание. Когда Дэвида выписали из больницы после инсульта, мы делали то, что делало бы большинство семей на нашем месте: пытались помочь ему всем, чем только могли. Разумеется, мы поступали так из лучших побуждений, однако эта стратегия могла привести нас к обратным результатам.

Когда дело касается инсульта, мозгу необходимо создать новые нейронные связи взамен утраченных. Пациенту нужно учиться самому заканчивать начатое предложение. Он должен пользоваться той рукой, которая слаба. Иначе клетки мозга не сформируют новую связь. И ноги не пойдут снова.

В подростковом возрасте Дэвид был таким же, как и любой другой ребенок. Он хотел все делать сам. Усилия родных помочь ему лишь отбрасывали его назад.