Курица в полете

— А хоть бы и так! Я была уверена, что ты уже в курсе, Розка небось настучала? Я как твою косметику нашла, сразу смекнула: внучка решила свободу отвоевать! — засмеялась бабушка. — А ты красивая стала, и взрослая совсем. Ты только поосторожнее с парнями, помнишь, что я тебе говорила? — Бабушка поцеловала ее. — Знаешь что, эта тушь не очень… Давай в воскресенье на толчок смотаемся, купим себе хорошую, импортную, одну на двоих, а? — Бабушка подмигнула ошалевшей Элле, и та вдруг поняла, что ее бабка, хоть и старая — пятьдесят восемь лет, — но еще привлекательная женщина, несмотря на седину, морщинки, прокуренный голос и огрубевшие руки. И еще — она очень неожиданная, ее бабушка.

Прошло несколько дней. Она брела домой из школы, в задумчивости не глядя по сторонам.

А думала о том, что сегодня ей шепнул один парень из десятого класса, незаметно ущипнув за пышное бедро: «Ух, горячая штучка! На таком бюсте небось яичницу жарить можно!» Элла в испуге шарахнулась, десятиклассник был противный, и слова его показались обидными, но отчего-то она сомлела. Это быстро прошло, но заставило задуматься.

— Элюня, это ты?

Она подняла глаза и опешила. Перед ней стоял Витька Шебанов по кличке Шеба. Он был старше Эллы года на три, и она давно его не видела. Он сидел в колонии. Его мама говорила, что Витеньку подставили, что он не виноват, но отмазать его ей не удалось. Все девчонки во дворе умирали по нему и раньше, а теперь перед ней стоял настоящий красавец, хоть и остриженный наголо. Это было заметно, несмотря на модную клетчатую кепочку.

— Витя, ты освободился?

— Как видишь, красотуля! Ну ты и вымахала, выглядишь — зашибись!

— Ты тоже…

— Слушай, ты все с бабкой живешь?

— Да.

— Она тебя в ежовых держит, а?

— Почему? Нет.

— Может, сходим вечером в киношку, а?

— Вечером не выйдет, — вздохнула Элла, — я должна бабушке помогать.

— До ночи, что ли?

— Ну я не знаю, как получится, — смущенно потупив глаза, пролепетала Элла.

— А если я приду к твоей бабке и попрошу отпустить тебя со мной в кино?

— Не знаю. — Элла задохнулась от безумного желания пойти с ним в кино. Но лучше бы тайком от бабушки — и вообще от всех. Все-таки Витька уголовник, что бы там ни говорила его мать.

— Да не боись, не пойду я к бабке твоей — охота была нарываться! Но до завтра ждать тоже кисло. Давай ты что-нибудь наври бабке или помогай в диком темпе, а лучше и то и другое — полвосьмого встретимся за углом у булочной, зачем всему двору знать, правда же?

— Ну да… А если я все же не смогу?

— Не сможешь — значит не сможешь! Буду ждать полчаса — до восьми.

— А потом что?

— Да уж сумею время провести, — засмеялся он так, что Элла поняла: она не переживет, если он пойдет в кино с кем-то другим.

— Ладно, я постараюсь. А какой фильм?

— Не все ли равно?

— Как? — поразилась она.

А он засмеялся опять и обласкал Эллу таким взглядом, что у нее ослабли ноги и она ухватилась за него — невольно, не нарочно, но обоих тряхнуло током.

— Ого! — вдруг охрип он. — Ладно, буду ждать до полдевятого.

— Я приду.., обязательно, — шепотом пообещала Элла и робко подняла глаза. Он пристально смотрел на нее, не смеялся, даже не улыбался.

— Ну иди… До полвосьмого!

— Вить, а ты когда приехал? — Не было сил уйти, не видеть этих серьезных и слегка все-таки испуганных глаз.

— Приехал? А вчера. И с ходу…

— Что?

— Втрескался!

— В кого?

— В тебя — в кого! Ну иди уже, иди, наври бабке… А то я за себя не ручаюсь.

И Элла отчетливо поняла — второй раз не за горами.

Когда она явилась домой, у бабушки уже дым стоял коромыслом — она пекла на заказ свои потрясающие кексы с цукатами.

— Элка, где тебя носит? Обедать будешь?

— Нет, не хочется!

— Что значит — не хочется?

— Я потом… Что нужно делать, ты скажи, а то мне надо сегодня…

— Мне тоже надо пораньше освободиться. Люсик пригласил меня на концерт Пьехи.

— Да? — возликовала Элла.

— Да! В кои-то веки додумался! Не отказываться же, правда?

— Конечно, что ты, ба!

— А у тебя-то какие планы, а?

— Да мы с Юлькой договорились в кино сходить.

— А, дело хорошее.

— Ба, а после концерта ты сразу домой или как?

— Не знаю еще, а что?

— Да нет, просто… Чтобы знать, ждать тебя или нет?

— Ну и вопросы ты бабке задаешь, — тряхнула головой Евгения Вениаминовна, — ужас просто!

— Но если у меня бабка такая, — счастливо засмеялась Элла.

Бабушка ушла рано, чтобы доставить кексы заказчику на дом, хотя обычно этого не делала, но сегодня был особый случай — концерт Пьехи, и Люсик заехал за ней на своем «Москвиче». Элла бросилась в ванную, горячей воды, конечно, не было, да и холодная текла еле-еле, но она все-таки помылась, накрасила глаза и вытащила из дальнего ящика новый импортный лифчик с кружавчиками — у нее был уже четвертый номер! Она ни о чем не думала, действовала как автомат, а внутри все дрожало… Потом вдруг она замерла, закрыв глаза, вспомнила Витькин серьезно-испуганный взгляд и сама себе сказала, причем вслух:

— Любовь с первого взгляда.

Ровно в половине восьмого она подбежала к булочной. Витька курил, стоя у витрины, которую уже украшали к Первомаю. Красные драпированные тряпки и портрет генсека Андропова.

— Привет!