Курляндский бес

– «Как истый студент Алькала, дон Клеофас, кипя отвагой, спросил: «Ты дьявол из простых или из знатных?» «Даже из весьма знатных, – отвечал бесовский сосуд. – Я самый знаменитый бес и в этом и в подземном мире». «Ты Люцифер?» – спросил дон Клеофас. «Нет, то бес дуэний и эскудеро», – ответствовал голос. «Ты Сатана?» – продолжал спрашивать студент. «Нет, то бес портных и мясников», – снова ответил голос. «Ты Вельзевул?» – еще раз спросил дон Клеофас. А голос ему в ответ: «То бес притонодержателей, распутников и возниц». «Так кто же ты – Баррабас, Белиал, Астарот?» – спросил наконец студент. «Нет, те старше меня по чину, – отвечал голос. – Я бес помельче, но во все встреваю; я адская блоха, и в моем ведении плутни, сплетни, лихоимство, мошенничество: я принес в этот мир сарабанду, делиго, чакону, бульикускус, соблазнительную капону, гиригиригай, самбапало, мариону, авилипинти, цыпленка, обоз, брата Бартоло, карканьял, гвинейца, щегла-щеголька, шутки, дурачества, потасовки, кукольников, канатоходцев, шарлатанов, фокусников – короче, меня зовут Хромой Бес». «Так бы сразу и сказали, – заметил студент, – не пришлось бы долго объяснять. Покорный слуга вашей милости – я давно мечтаю познакомиться с вами…»

– Господин Аррибо, перестаньте читать всю эту бесовщину, – потребовал Ян. Он, как многие жители Голландии, знал испанский язык, хотя и хуже, чем граф ван Тенгберген.

– Нет, пусть читает, – возразил граф. Испанская речь каким-то образом стала его успокаивать, и он не хотел расставаться с голосом, так забавно вещавшим по-испански.

И Аррибо, трогательно поблагодарив, продолжал чтение.

Он читал, а граф ван Тенгберген слушал – и звуки испанской речи, словно волны, несли в душу покой и радость. Душа взлетела – и вместе с Хромым Бесом и студентом Клеофасом, что спас нечисть из колбы в жилище алхимика, опустилась на верхушку колокольни храма Святого Спасителя, самого высокого сооружения в Мадриде. Там Хромой Бес пообещал дону Клеофасу показать все чудеса и безобразия, творимые ночной порой в Мадриде. И с помощью дьявольских чар он приподнял крыши зданий, точно корку пирога, состряпанного на манер «гроба» повара Аррибо, чтобы показать всю мясную начинку славного города, всех его развратников, жуликов, воров, бездельников, чудаков и гордецов, как будто в Мадриде не осталось ни одного приличного человека.

Наконец Аррибо ушел, оставив книгу. Ян отправился хлопотать насчет обеда, а граф взял книгу и до самого вечера читал ее и перечитывал.

Книга оказалась неожиданно радостной. Душа, провалившаяся было в мрачный трюм с ослиными мордами, вылетела оттуда, как мячик, и пошла скакать по воображаемым крышам.

Представив себе, как под очередной растаявшей кровлей мужчина и женщина безобразничают в постели, граф расхохотался.

Улыбка не сходила с его розовых губ, пока он не дочитал книжку до последней строки. Пожалев, что история так скоро окончилась, граф принялся читать сначала, потом громко позвал Яна и потребовал еды.

До ночи он перечитал «Хромого Беса» шесть раз, и с каждым разом – все радостнее.

А когда стемнело и все мирные жители Гольдингена улеглись спать, граф ван Тенгберген вышел из дома.

Он знал, что по соседству собрались чинить крышу. И что к стене уже прислонена высокая лестница-стремянка.

Глава десятая

Дюллегрит и не подозревала, что способна с такой силой ревновать.

Как всякая девочка, она увлекалась сперва мальчиками, потом юношами. Последним увлечением был танцовщик Йоос Рейсинг. Когда Длинный Ваппер привел Йооса, Дюллегрит не было еще пятнадцати. Она уже тайно от всех целовалась с другим танцовщиком, фламандцем Дирком. Но Дирк предпочел дочь булочника Антье и обручился с ней. Правда, ничего из этого обручения не вышло – Антье, подумав, предпочла плясуну подмастерье собственного батюшки; плясун будет разъезжать бог весть где, оставляя дома с детишками, а подмастерье со временем станет цеховым мастером.

Так что Дюллегрит, почти не расстроившись, стала строить глазки новичку Йоосу. Замуж ей было рано, брат и мать твердо сказали – не раньше чем исполнится шестнадцать, и у них с Йоосом хватило благоразумия не слишком увлекаться поцелуями.

Но Йоос был невысок, коренаст и коротконог. При этом прыжки делал неимоверной высоты, ни одному итальянскому плясуну такие и не снились, длинноногий Никласс так не умел. Им можно было увлечься, более того – можно было желать выйти за него замуж. Но Дюллегрит очень хорошо себя понимала. Ей, как всем соседкам-ровесницам, хотелось замуж, более того – она была убеждена, будто это необходимо, как только исполнится шестнадцать, а если до восемнадцати даже ни с кем не обручишься, то ты – унылая старая дева. Йоос был подходящим женихом еще и потому, что хотел жениться. Кроме всего, он бы не стал запрещать супруге заниматься танцами.

Дюллегрит Пермеке спокойно ждала шестнадцатилетия, когда Никласс Пермеке объявил, что труппа едет танцевать при дворе курляндского герцога.