Курлышка

— А что, — подхватил папа, — с этим тигром шутки плохи, даже если он в утюге или в лампочке. Так цапнуть может, только держись!

— А меня цапал тигр, — сказала Сауле. — Я ещё маленькая была, в розетку пальчики сунула… Ой, как я напугалась тогда…

— А я мокрой рукой пылесос выключил…

— А я… — У всех оказалось, что рассказать.

— «Высокое напряжение», — прочитала Сауле надпись на ограде.

Ребята, прищурясь, смотрели на провода, отходящие от трансформаторов, словно хотели увидеть бегущих по ним огненных тигров.

— А этот провод куда? А этот? — спрашивали Павла Ефимовича.

— Этот — в Тополиный, этот — в Опытное хозяйство, а этот — на Птицефабрику.

И, мысленно проследив путь проводов, ребята представили, как растут на току пшеничные горы, как текут по трубам на ферме молочные реки, увидели и кран-великан, который работал на стройке новой школы, и светящиеся экраны телевизоров.

— Как у вас тут всё здорово, какой у тебя папа хороший, — вполголоса сказала Сауле, и другие ребята посмотрели на Дашу, будто в первый раз её увидели.

А Даша не знала, как и вести себя: она гордилась папой, радовалась за него и в то же время неловко ей было — вдруг подумают, что она зазнаётся.

Би-у-у… Это Даша попросила папу «понарошку» включить аварийный сигнал.

— И часто у вас так воет? — спросила Галя.

— Да не очень.

— Страшно, как на войне… А вот что мне нравится — это соседей у вас нет. Никто через забор не дразнится.

Чудачка эта Галя, нашла чему завидовать. Даше так хотелось, чтоб соседи были, она ведь всю жизнь без соседей жила.

Айдос уезжает

Кончилась золотая осень, началась мокрая. Дорогу развезло, и теперь папа чаще отвозил Дашу в школу и заезжал за нею. В субботу, прежде чем ехать домой, они завернули в магазин, купили масла, круп, сахару, три булки хлеба, несколько баночек сгущённого молока: Рыжуха-то совсем перестала доиться, телёнка ждала. Сумку с продуктами папа поставил в коляску к ногам Даши, а потом велел ей надеть стёганый ватник: в селе было потише, а в степи ветер так и пронизывал.

— Похоже, отъездили мы с тобой на «Урале» до весны, — сказал папа. — Теперь определим его в гараж, пусть отдыхает.

— Папа, — спохватилась Даша, — а соли-то мы и не взяли. Мама просила, капусту же завтра солить.

— И в самом деле! — хлопнул себя по лбу отец. — Посиди, я сейчас.

— Развесную покупай, в пачках не бери!

Появилась группа девочек, Дашиных одноклассниц.

Они всё ещё брели из школы, хотя вышли с Дашей в одно время: остановятся, поговорят о чём-то, размахивая руками, дальше пойдут… Галя попрощалась с девочками и подбежала к Даше. Ей не надо было дальше идти, она жила возле магазина.

— Дай, пожалуйста, каску примерить! — попросила Галя.

Каска была красная с белыми пятнышками, как у божьей коровки. Галя повертелась перед зеркальцем, зачем-то показала язык.

— А у Лёши Зырянова на мотоцикле тоже такое зеркальце. Только у него «Юпитер». Он нас с Клавой катал и ещё покатает… Да, а ты знаешь, что Айдос уезжает?

— Как уезжает?

— А вот так. Пришла в школу Алтынай и говорит Анне Матвеевне: «Дайте Айдосовы документы».

Так, значит, Алтынай всё-таки отправляет брата, значит, не сдержала своего слова… И тут Даша увидела на другой стороне улицы Алтынай и Айдоса. Она сбросила ватник и выскочила из коляски, оставив Галю с раскрытым на полуслове ртом.

— Айдос! — окликнула Даша. — Погоди!

С Алтынай Даше даже здороваться не хотелось, но та остановилась и тоже её ждала.

— А, Даша, здравствуй. Вот видишь, уезжаем мы с Айдосом.

— Как? Вы вдвоём уезжаете? — оторопела Даша.

— Втроём. С маленьким. К дяде в аул Аксуат. Школа там есть, Айдос учиться будет, и мне трактор дают. Старой марки, не такой, как здесь, но что поделаешь…

Алтынай зябко куталась в серую пуховую шаль, и улыбка у неё была вымученная, жалобная.

— Вы тут поговорите с Айдосом, а я в магазин зайду.

Берёзовые листья качались в лужицах, как грустные кораблики, отплывающие неизвестно куда.

Айдос молчал, глядя исподлобья на Дашу.

— Когда вы уезжаете?

— Завтра.

— Погоди… — Даша побежала к мотоциклу и, стараясь не глядеть на Галю, достала из портфеля коробку с фломастерами.

— Неужели подаришь? — испугалась Галя. — С ума сошла! А чем мы будем рисовать?

Айдос спрятал руки в карманы, мотал головой.

— Не надо. Не возьму.

Но Даша сунула коробку ему под мышку и убежала. Гали уже не было, а папа заводил мотор.

— Молодец, что про соль напомнила. Я и позабыл, пришлось бы ещё раз ехать.

Даше вдруг захотелось плакать. Она задрала голову и часто-часто задышала носом.

Курлышка теперь жил в тёплой мастерской: журавли ведь не любят холодов, не зря они улетают на зиму в Индию. Журавлёнок уже не шарахался, когда к нему входили, понемногу привыкал к людям. Стоя на одной ноге, он терпеливо ждал, пока Даша сделает уборку, сменит воду в плошке. Потом подошёл к корытцу и стал неторопливо клевать мочёный хлеб.

— Курлышка, Курлышка, — сказала Даша, — Айдос-то уезжает… Ну, что же ты молчишь, Курлышка?

Вытянув шею, журавлёнок смотрел в окно. Там меж дождевых капель всё чаще пролетали незнакомые ему большие белые мухи…

Семь погод на дворе