Куропатка и беременность (ЛП)

Палец скользнул в мое лоно, изгибаясь. Только этого было недостаточно. Мне нужно было больше. Я нуждалась в нем.

— Внутрь. — Я просунула руку между нами, сжимая в кулаке его член. Бархатный и железный. Горячий и твердый. — Войди внутрь.

— Пока нет.

— Тобиас…

— Нет. Пока. — Каждое слово он подчеркивал погружением пальца. — Я хочу почувствовать твою киску вот так. Потом своим языком. Потом я дам тебе свой член.

Он сдержал свое обещание, доведя меня до исступления своей рукой, прежде чем сорвать с меня шорты и трусики. Затем он провел своей великолепной бородой по нежной плоти внутренней поверхности моих бедер.

Я замурлыкала, закрыв глаза, когда дрожь пробежала по моим венам. Моя рука нашла его шелковистые темные волосы. Кончики моих пальцев запутались в прядях, когда он провел языком, на этот раз по моему клитору.

— Тобиас. — Я стонала его имя, снова и снова, пока его рот продолжал свою восхитительную пытку. Облизывание. Покусывание. Посасывание. Мое дыхание стало прерывистым, пока он наслаждался, а я дрожала с головы до ног.

Моя спина выгнулась на кровати, извиваясь, пока он удерживал мои бедра на месте. Я была в нескольких секундах от ослепительного оргазма, всего лишь еще один поцелуй, но он исчез.

Он отстранился, нависая надо мной на коленях. Лунный свет струился через окно, отбрасывая на его тело свет и тень. На очертания его бицепсов. На вершины и впадины его груди. На выпуклости его живота.

Тобиас был великолепен. Он был моим.

Он всегда был моим, даже когда я его отпустила.

Я протянула к нему руку. Он взял ее, переплетя наши пальцы, и поднял над головой. Затем его губы обрушились на мои, и одним быстрым толчком он глубоко вошел.

Я застонала ему в горло. И начала дрожать от его движений. Толчок за толчком, он держал меня в плену, пока мне ничего не оставалось, как кончить. Оргазм волнами сотрясал мое тело, когда я сжималась вокруг него.

— Черт, детка. — Он стиснул зубы, его ритм ни разу не замедлился, пока я пережидала толчки и позволяла звездам меркнуть у меня перед глазами.

Звук шлепков по коже, тяжелого дыхания и учащенного сердцебиения эхом разносился по комнате. Затем он приподнялся, обхватив мои колени и прижимая меня к себе, кончил, изливаясь в меня с ревом.

Он кончил. Полностью. В меня.

Тобиас тяжело дышал, ему потребовалось несколько мгновений, чтобы восстановить дыхание. Затем он провел рукой по губам, прежде чем наклониться, чтобы поцеловать меня в щеку.

— Черт. Это было… лучше. Как и каждый раз.

— Знаю, — прошептала я, приподнимаясь, чтобы поцеловать его в губы.

Никто не сравнится с Тобиасом. Может быть, именно поэтому я никогда не хотела другого мужчину. Мне не нужен был опыт, чтобы в глубине души знать, что у меня уже было все самое лучшее.

Он подвинулся и разорвал нашу связь, затем прижал меня спиной к своей груди.

— Я могу вернуться в свою комнату, — сказала я, надеясь, что он не отпустит меня.

Надеясь, что он попросит меня остаться.

Но он не произнес этого вслух. Он никогда этого не делал. Вместо этого он прижал меня ближе и натянул одеяла на наши обнаженные тела.

— Спокойной ночи, Ева.

Я закрыла глаза.

— Спокойной ночи, Тобиас.

— Тук-тук. — Я постучала в папину дверь и заглянула в его комнату.

Он спал в своем глубоком кресле, а приглушенная громкость телевизора делала все возможное, чтобы заглушить звук его храпа.

Я тихонько прикрыла за собой дверь и на цыпочках вошла, присаживаясь на диван.

Папа заслужил отдых. Он заслужил дневной сон в канун Нового года. И благодаря моей работе он мог его получить.

Так что я достала свой телефон и поиграла в игрушку, пока ждала. Или пыталась поиграть. В основном я думала о прошлой ночи с Тобиасом.

Этим утром мы почти не разговаривали. Я проснулась первой, выскользнула из его постели и направилась в душ. Когда позже я нашла его на кухне, он был одет в джинсы и темно-синюю фланелевую рубашку.

У него были дела в офисе, но он обещал быть дома к ужину. Потом мы отпразднуем Новый год, при условии, что я смогу не спать до полуночи.

У меня было чувство, что он позаботится о том, чтобы я увидела фейерверк.

Через час папин храп прекратился, и он приоткрыл глаза.

— Привет, папа. — Я улыбнулась.

— Ева. — Он дважды моргнул, затем нажал кнопку на стуле, чтобы сесть прямее. — Прости. Я не знал, что ты здесь.

— Все в порядке. Я не против поторчать здесь.

Он улыбнулся кривой улыбкой, к которой я привыкла за последние три года.

— Последний день?

— Да. — Я кивнула. — Последний день.

— Уверен, что буду скучать по тебе. На этот раз я был избалован тем, что ты была здесь так долго. Ты виделась с Еленой?

— Вчера. И я тоже буду скучать по тебе. — Я открыла рот, чтобы сообщить ему, что у меня есть новости. Что у меня будет ребенок. Но слова застряли у меня в горле.

Папа был практичным человеком. Он научил нас любить расписание и рутину. В детстве на кухонном календаре были отмечены все даты маминых поездок, чтобы мы знали, куда она собирается и когда вернется домой.