Куропаткин. Судьба оболганного генерала

В приказах по 16-й пехотной дивизии за 1877–1878 годы, подготовленных штабом соединения под руководством Куропаткина, детально расписано буквально все: оценка ведения боевых действий, в частности, по проведенным вылазкам, штыковым атакам и стрельбе по неприятелю, порядок занятия боевых позиций полками, батальонами и батареями, информация о победах русской армии на Кавказском фронте, требования по маскировке, организация дежурной службы в дивизии и полках, действия по сигналам тревоги, проведение ротных, батальонных и полковых учений, регламент представления донесений о состоянии личного состава, вооружения и боеприпасов, порядок передвижения колонн на марше к местам дислокации, расположение позиций передового охранения, поощрения и взыскания, вплоть до предания суду, требования к форме одежды, рытью окопов и траншей, постройке шалашей, землянок и блиндажей, оборудованию караульных помещений, кухонь, колодцев и отхожих мест, порядок осмотра винтовок и патронов, нормы выдачи мяса, хлеба и спирта, образование неприкосновенного запаса, результаты осмотра бивуаков и проверки качества пищи, состав колесного обоза, где и в каком составе иметь бани, аптеки, этапные перевязочные и лазаретные пункты, меры по запрещению пребывания в расположении частей военных корреспондентов, приведение в порядок шанцевого инструмента, отношение к местному населению, недопустимость мародерства…

Слог Куропаткина, дополненный Скобелевым, содержателен, образен и сочен.

В одном из приказов по дивизии об итогах недавнего боя написано:

«Как мне ни прискорбно, нижние чины Владимирского пехотного полка, любя Вас и гордясь славой храброй 16-й дивизии, но в бою с 28-го на 29-е число некоторые из Вас не оправдали моих ожиданий. Вы как будто забыли, что перед Вами стоят те же турки, которых отцы и деды Ваши привыкли бить, не считая; неужели мы покажем себя хуже своих отцов, неужели омрачим славу наших знамен?!

7-й, 8-й, 10-й и 12-й ротами я вполне недоволен, они вели себя недостойно русского солдата. Они забыли, что чем неприятель ближе, тем лучше, тем славнее для честного солдатского сердца, что наша русская пехота всегда умела работать штыком и до сих пор не сверкала пятками перед неприятелем».

После вступления в должность Скобелева и Куропаткина вверенной им дивизии была поставлена задача обеспечения блокады так и не покорившейся после трех неудачных штурмов русской армией Плевны и недопущения попыток прорыва из осажденного города-крепости турецкой армии под командованием Осман-паши. 16-я пехотная дивизия занимала четвертый участок кольца блокады, всего таких участков было шесть.

По наблюдениям участников войны, ТАНДЕМ командующего дивизией и начальника штаба состоял в полной гармонии, являя пример идеального сочетания деятельного, волевого, не знающего покоя и усталости, решительного, с шашкой наголо на белом коне, где-то хамоватого с подчиненными командира-рубаки и вдумчивого, не склонного к скоропалительным поступкам, предпочитающего семь раз отмерить перед действием, предельно выдержанного, хладнокровного, спокойного генштабиста-аналитика. Скобелев и Куропаткин были практически неразлучны – в штабе, в подчиненных частях, на боевых позициях. Всегда советоваться с Куропаткиным стало незыблемым правилом комдива, который всегда обращался к своему начштаба предельно вежливо на «Вы».

Не обходилось и без элементов дружеской подначки и самоиронии.

Вспоминает ординарец генерала Скобелева есаул П.А. Дукмасов: