Курорт

Уровень воды заметно снизился из-за палящего солнца. Поникшие лилии собрались в тени на юго-западной стороне, и когда Шон наклонился, чтобы опустить руку в воду, то краем глаза уловил какое-то движение. Встав на колени, он увидел, что почти на каждом листе сидело по маленькой лягушке, размером с подушечку его большого пальца. Лягушки не шевелились минуту-две, а потом вдруг прыгали, пытаясь поймать муху или просто перебраться на более удобное место. Впереди небрежно-грациозно плавал карп, выжидающий малейшего ослабления внимания лягушек. Шон привалился спиной к камню, наблюдая за ленивой жизнью маленького прудика. Он чувствовал, как его начинает переполнять полуобморочная эйфория, как в детстве на каникулах. Правда, он ездил не дальше Энглси или Колвин-Бэй. Хотя поездка на машине была утомительной, когда они наконец туда добирались, Шон убегал и бежал до тех пор, пока не падал от усталости. Но даже тогда поднимающийся внутри него экстаз заставлял его бежать дальше и смеяться. Этот отпуск будет отличным. Хорошая тарелка настоящего андалусского гаспачо, потом поджаренная на углях свежевыловленная рыба и прекрасный сон, после которого отдохнувший и полный сил Шон будет готов к экскурсии по маленьким затерянным храмам и высокогорным деревушкам.

Эти три девчонки были из Неймегена, и, к вящей радости Пастернака, у них было прекрасное чувство юмора. Две блондинки – Анке и Криста – были настоящими эмтивишными красотками, высокими и стройными, но не слишком на этом зацикленными. Их развеселило его шутливое представление.

– Леди, Доктор Приколист счастлив с вами познакомиться! Это я, Пастернак. Парень с широкой личностью.

Он им явно понравился, хотя они исподтишка посматривали и на остальную троицу. Ну да ладно. Третья девчонка, брюнетка Милли, была им просто очарована. У нее были круглое лицо, милое и большеглазое, и идеальная глянцевая прическа, из которой не выбивалось ни волоска, даже когда она смеялась. А смеялась она всему, что он говорил, и в ее языке поблескивал металлический шарик. И к тому же у нее была явная склонность к полноте. Прямое попадание в «яблочко»!

Они сидели в баре, выходящем на пляж, и потягивали коктейли ядовитых расцветок со сладострастными названиями.

Пастернак флиртовал с Милли.

– Могу ли я заинтересовать мадам медленным комфортным сексом?

– Только если сэр любит изобильные киски. Они битый час сравнивали свои татуировки и проколотые пупки, давая друг другу возможность поближе осмотреть товар. Поскольку Анке и Криста обшаривали томными взглядами плоский живот Мэтта, Пастернак догадался, что тому повезет раньше остальных. Сволочь! У него даже на ребрах мускулы.

Девчонки достали заранее свернутый конический косяк и раскурили его. Они говорили на почти идеальном калифорнийском английском, как и все североевропейцы. Криста вышучивала парней, с которыми они познакомились накануне, приводя примеры наиболее глупых способов знакомства, когда внезапно Пастернак, выкатив свое брюхо и почесываясь, на мощном ланкаширском диалекте выдал:

– Эта фсе пиво, бля! Фсе из-за гадского пива!

Секунду девчонки сидели молча, а потом просто покатились со смеху. Осмелев, он осмотрел их с головы до ног и на том же диалекте выдал тираду а-ля обдолбанный экстази рэйвер:

– Ну, блин, а? Знаете, что говорят о голландских дифченках, а? Эй! Они просто ррраз-ввв-ротницы, ррраз-в-задницы, а? Нет дыма без огня!

Том отвернулся, чтобы не смотреть в их сторону, а Майки спрятал пылающее лицо в ладонях. Пастернак подмигнул им.

– Ну так что, дифченки, вы трахаетесь или как?

Пока остальные хохотали, Криста бойко ответила:

– Конечно. Нам надо думать о своей репутации.

– Либеральные традиции Голландии в наших руках.

– И ртах.

Он поднял брови.

– Так вы глотаете или сплевываете? Анке уселась на одно его колено, а Криста на другое, Милли начала гладить его волосы, и все трое защебетали голосками Барби:

– Конечно же, дома, в Неймегене, мы глотаем каждый раз, то есть три-четыре раза за ночь.

– Ага, это обычное дело.

– А я пять-шесть раз.

– А я по выходным окучиваю по десять парней каждую ночь…

– Ага. Самое малое. Бывает и двенадцать… Обнаружив, что их моралистские позиции абсолютно не в тему, Том и Майки присоединились к веселью. Мэтт все это время просто сидел и улыбался. Пастернак снова заговорил обычным голосом, наклонившись к ним поближе:

– А вот скажите мне, девчонки, просто так, для порядка – потому что у меня ОГРОМНЫЙ хер и для меня нет никакой разницы, но все же… размер имеет значение?

Девчонки спрыгнули с его коленей и притворились, будто собираются стащить с него шорты. Они пробыли здесь уже неделю, но так и не успели загореть. Скорее, у них был всего лишь намек на загар.

Когда они возвращались к «Балкону», зазывалы из конкурирующих баров и клубов впаривали им флаеры, которые можно было обменять на выпивку или билеты на автобусы на их дискотеки.

Пастернак тут же вынюхал возможность халявы.