Курорт на краю Галактики

В этот момент проклятая неприступная колонна простонала утробным замогильным голосом:

– По-о-о-о-мо-о-о-о-ги-и-и-ите-е-е-е!..

* * *

Представить, что вот это, перекрученное и сплющенное, рваное и истерзанное тело было когда-то весьма симпатичной (я это признала из одного сострадания к покой… к пострадавшей) молодой женщиной, можно было только обладая изрядной долей нездоровой фантазии. И тем не менее груда изломанной плоти, окровавленной и перемешанной с обрывками одежды, пронзенная тут и там переломанными костями, жила! Жила, несмотря ни на что!

– Я продолжаю утверждать, господин полицейский, – прошамкал страшный перекошенный рот с издевательски выглядевшими на мертвенно-бледном лице накрашенными губами, – что не имею никакого отношения к разыскиваемому вами террористу. Я занималась научными изысканиями, не более того…

– Под чужим именем? С чужими документами? Что вы сделали с настоящей Сандрой Финкельштейн? – пылал праведным гневом полковник мур Маав, расхаживая по просторной прозекторской словно маленький тигр по клетке.

Он уже выяснил одному ему известным путем, что чудовищно искалеченная женщина, попавшая на станцию с паспортом на имя неведомой марсианки, никакого отношения к искомому террористу не имеет, но два таких облома за один день – это, согласитесь, перебор, господа!

– Оставьте, полковник! – полутруп (Да какой там «полу»! На все девяносто девять процентов и еще девяносто девять сотых!) на металлическом столе попытался улыбнуться с горем пополам, что в сочетании с глядящими в разные стороны глазами выглядело странновато. – Ничего с вашей госпожой Финкельштейн не произошло! Отдыхает теперь на отдаленном курорте согласно подписанному с ней контракту, да еще и кругленькая сумма ей на счет в «Астра-Банке» легла. Без налогов и в ваших любимых краксах, между прочим! – это она обратилась явно ко мне, хотя один глаз повернулся куда-то в сторону двери, а второй вообще не прореагировал, мечтательно изучая кончик полуоторванного уха.

– А что это за козявка в контейнере? – неутомимый Лесли давно уже пытался скальпелем поддеть малюсенькую прозрачную крышечку, но та не поддавалась.

– Оставьте контейнер в покое! – всполошилась внезапно лже-Финкельштейн, делая попытку вскочить со своего ложа. – Не вздумайте его открывать!

Признаюсь, это выглядело просто сюрреалистически: труп, попавший под асфальтовый каток, пляшущий «брейк» на анатомическом столе…

– Ага! – подскочил на месте Ррмиус, победно задрав хвост, которым только что нервно охаживал себя по бокам. – Если не признаетесь, кто вы, а также, кто и с какой целью вас сюда послал, мы непременно вскроем контейнер! На ваших глазах, предупреждаю!

Мне показалось, что несчастная на столе обреченно вздохнула, а глаза сошлись к переносице.

– Хорошо… Будь по-вашему… Эй вы там, со скальпелем, помогите-ка мне освободиться!..

* * *

Какая женщина! Я уже почти обожала это ни на что не похожее, но, несомненно, совершенное и, в своем совершенстве, бесконечно грациозное существо, восседавшее (возлежавшее? стоящее?) сейчас перед нами в кресле, слегка вибрируя и то и дело меняя окраску, словно хамелеон или осьминог… Фу, какое неудачное сравнение: мерзкий подводный монстр, копошащийся на морском дне, и это воздушное текучее создание! Если бы еще не этот проклятый запах…

Мои товарищи тоже подтянулись, увидев, какую прелесть скрывала изуродованная оболочка. Ни дать, ни взять, прекрасная бабочка, покинувшая отвратительную куколку, чтобы расправить радужные крылышки. Крылышек, правда, не наблюдалось, но она вся была как одна небольшая радуга…

Пока Зареганда-диу терпеливо отвечала на профессионально-двусмысленные вопросы допрашивающего ее полковника мур Маава, я, косясь на оболочку лже-марсианки, теперь уже совсем превратившуюся в груду какого-то окровавленного мусора с анатомическим уклоном, вполголоса вела свой допрос лже-полицейского (а может и не лже?) Джонса.

Через несколько минут я уже знала, что восхитительная Зареганда-диу – уроженка отдаленной планетной системы, обращавшейся в секторе Волопаса вокруг желтого карлика с длинным буквенно-цифровым обозначением, очень развитой в технологическом плане (еще бы: такой скафандр-оболочку стачать ни одному самому крутому институту на Земле не под силу!), но безнадежно застрявшей в своих идеологических понятиях на уровне моей страны времен эдак Аркадия Райкина.[29] Отгородившись от всего мира «Железным Занавесом», космотойтисы строили свое собственное «светлое будущее» по мало кому понятным принципам уже лет пятьсот, если не больше, считая все инопланетное – чужим и враждебным. Были подобные попытки и в нашей истории, но как-то не имели особенных успехов…

Но, замкнувшись в своей скорлупе, космотойтисы отнюдь не потеряли интереса к окружающему миру.