Курортная зона

— Поставь вазу на место, дурочка. Ты так ничего и не поняла. Я просто выполнила оба условия, поставленные мне Алисой Немовой. Алисе я больше ничего не должна, и она оплатила мои услуги. Убийца ее мужа понес заслуженную кару. Согласись, кара была болезненной…

— Ты жгла меня, жгла?!

— Для всех, кто знал тебя в прежней жизни, Лариса Бесприданницева — обугленный труп, впаявшийся в решетку пожарной лестницы некоего захолустного Дворца комбайностроителей. И те, кому нужно, этот труп опознали. Но на самом деле ты вышла живой из моего огня. Живой и с возможностью новой жизни. Радуйся.

— Уже…

“Значит, и Старик, и Нарик уверены, что я мертва. И на них мне рассчитывать нет смысла. И мне не выбраться…

А куда выбраться?!

И стоит ли выбираться?..”

— Как быстро ты можешь озлобляться, причем совершенно напрасно. — Фламенга смотрела на Ларису глазами, в которых снова бездонно сверкал синий кварц. — Вспыхиваешь, словно бенгальский огонечек. Человек-искорка… Не бойся меня, Лариса. Я ведь сказала: время мести прошло. Теперь пришла пора благодарить… Доброго Человека… На мой манер и мой вкус.

И фламенга наполнила бокал Ларисы черным дивным вином. До краев.

…Лариса не чувствовала себя пьяной, но истома, прочно оплетшая все тело, не давала связно рассуждать или хотя бы толково подумать о сложившейся ситуации. Лариса лишь смутно помнила, что некие смуглые, подобные людям существа подняли ее из-за стола и понесли на руках бесконечными багрово-золотыми коридорами. А потом она увидела себя обнаженной среди медленно колышущейся голубовато-молочной, пенистой воды. В этой воде собственное тело показалось Ларисе каким-то хрупким, ненастоящим и исполненным странного неутолимого желания, не похожего ни на одно из обычных желаний человеческих. Лариса плескалась в воде и оглядывала стены бассейна — кажется, они были выложены изумрудами и бирюзой. А куполом пребывало все то же ночное бархатное небо, полное неведомых созвездий и цепочек из тысяч и тысяч лун…

— Это прекрасно? — спросила Ларису фламенга, подплывая так грациозно, что молочная поверхность странной воды оказалась почти неподвижной.

— Это прекрасно, — повторила Лариса. — Что это?

— Я называю это Источником Желаний. Но ты можешь придумать свое название.

Нагое тело фламенга извивалось в воде и наливалось ртутным светом…

— Я порождаю желание и награждаю его исполнением, — прошептала фламенга, и ее серебряные губы нашли воспаленные от внезапной страсти губы Ларисы.

— Да, — простонала Лариса. — Да!

Текучее и властное тело фламенги ласкало Ларису, словно дождь и тропический ветер. Оно доводило до сладкого безумия новизной ощущений и вдруг прерывало ласки, так что хотелось кричать от тоски и обездоленности.

— Если я заполню тебя…

— Да.

— Это будет наслаждение, которое ты больше никогда не испытаешь и которого будешь искать всю жизнь.

— Да!

Лариса выгибается тугим луком, разметывая опаловые брызги. Соски ее грудей сверкают словно ртуть, а в глазах стоит серебро.

— Возьми меня! — кричит Лариса. И серебряная пена шепчет:

— Беру…

Они долго, бесконечно долго вспенивают молочную воду бассейна, покуда тысячи лун не начинают медленно гаснуть одна за другой. Фламенга неторопливо убирает серебряную узкую ладонь с истомленного лона Ларисы.

— Это была твоя награда? — тихо спрашивает Лариса.

— Нет. — Фламенга приподнимается из воды и долгим странным взглядом смотрит на Ларису. — Я наградила тебя тем, что исполнила твое самое потаенное желание.

— Какое? — не веря, шепчет Лариса.

— Ты более не бесплодна. И любой мужчина, чье семя ты сочтешь достойным, подарит тебе ребенка. Разве не это было твое сокровенное желание?

— Да. — И Лариса сотрясается от слез.

Фламенга обвивает ее сверкающими руками, и теперь они не в бассейне — они среди трав и цветов, которые могут расти только во сне. А неподалеку сверкает под огромной луной обсидиановый замок.

— Я могла бы принять плоть мужчины, и ты понесла бы от меня, — просто говорит фламенга Ларисе. — Но тогда у тебя родился бы не человек. А еще… Мужчина не подарил бы тебе такого наслаждения. Идем в замок. Мы должны отдохнуть. Если бы ты знала, сколько часов по меркам обычного времени длилась наша любовь!

— Любовь?

— Да, любовь.

— Я готова для тебя на все, — глухо говорит фламенге опоенная страстью и надеждой Лариса, когда за ними, идущими, смыкаются посеребренные врата замка.

— Я знаю, — кивает фламенга.

— У меня нет другой жизни и радости, кроме тех, что принадлежат тебе.

— Ты ошибаешься, — мягко говорит фламенга, и синий кварц ее глаз затуманивается вечной печалью. — Но это пока скрыто от тебя. Идем. Нас ждет вино и отдых.

…И вечная луна несет серебряный дозор над вечным замком из обсидиана. И в одной постели, обнявшись как сестры или любовницы, спят две убийцы — человек и лукавая повелительница пламени.