Курортная зона

— Шучу. Но в больнице я работала на самом деле (не отступать от досье, теперь не отступать!). Частная психиатрическая клиника профессора Ребрянко. А там разные были пациенты, привозили и тех, кто с суицидальными наклонностями. Я и смогла кое-что вспомнить из своих знаний по ядам и противоядиям (блин, все-таки опять съехала на скользкую тропку собственных фантазий!).

…Но, может, в честь спасения госпожи Любови Десяткиной местные князья не будут гонять Ларису на детекторе лжи?

Тем более что вряд ли в столь прекрасном и исполненном загадочной поэзии дворце имеется такая прозаическая вещь, как детектор лжи.

— Ладно! — хлопнула ладонью по одеялу дама. — Как бы там ни было, спасла ты меня на высшем уровне. И я тебе за это искренне благодарна. Но повторюсь: не думай, что я отравилась из-за недовольства собственной внешностью.

— Могу я тогда полюбопытствовать…

— Можешь. Ты “Госпожу Бовари” читала?

— Да.

— Помнишь сцену, когда она отравилась?

— Конечно.

— Хорошо. А роман Мориака “Тереза Дескейру” тебе известен?

На всякий случай Лариса ответила отрицательно. Обширная начитанность кастелянши может показаться подозрительной. Она уже и так нарушила весь сценарий своего появления в “Дворянском гнезде”!

— В романе Мориака, — вещала Люба Десяткина, полуприкрыв тяжелыми веками глаза, — жена методично травит мужа мышьяком, постепенно увеличивая дозу.

— Зачем?

— А скучно ей с ним стало! Так и ответила на суде.

— Нет, ты не поняла, Люба. Я про другое спрашиваю: ты-то зачем мышьяку наглоталась? Решила последовать по пути знаменитых литературных героев?!

Люба усмехнулась:

— Почти.

— Не понимаю. Люба вздохнула:

— Мне нужно было на собственной шкуре испытать то, что испытывает человек, которого травят именно мышьяком. Черт, да которого вообще травят ! Или он сам, собственноручно таким образом стремится свести счеты с жизнью… Боль, страх, ужас грязной и неблагородной смерти, раскаяние в содеянном и невозможность ничего исправить… Ведь целый поток эмоций шурует в сознании или что-то типа этого. Я вот только с дозой не рассчитала, приняла больше, чем следовало. На мое счастье, судьба послала мне спасительницу в твоем лице…

— А-а… — протянула Лариса. — Начинаю понимать. Ты вроде тех современных экстремалов, что съезжают с ледника на голой заднице. Или ныряют в бассейн с пираньями. Нужны острые ощущения. Адреналин, эфедрин и все прочее, что делает жизнь ярче и интересней.

— Не совсем точно. — Люба посмотрела в окно. — Просто у меня такая сволочная, в общем, работа, при которой нужно максимально достоверно отобразить реальность. И реальные ощущения. Знаешь, один мой… коллега даже кочегаром работал на какой-то столетней древности железнодорожной ветке. где остались только паровозы на угольной тяге. Выяснял влияние тяжелого и монотонного физического труда на формирование творческих способностей. Решил проверить кое-какие выкладки из “Доктора Живаго”. Другой парень, юморист по жизни, целый месяц не мылся, ходил в рванье и сидел на паперти Елоховского собора в компании подобных себе калек-нищих. Исследовал генезис и этику нищеты, искал грань между миром приличных людей и миром тех, кого зовут отребьем. Правда, потом вшей долго выводил. А другая моя… подруга пару раз исполняла роль эскорт-девицы.

— Как это? — спросила Лариса, хотя понимала “как”. Но ведь приличная кастелянша и выражения такого знать не должна — “эскорт-девица”.

— В общем, эскорт-девица — это как бы девушка, специально вызванная из какого-нибудь эротического агентства для сопровождения некой солидной персоны во время банкетов, приемов, ну, ты понимаешь. Роль орхидеи в петлице пиджака. Вот и этой подруге захотелось запомнить впечатления женщины, которую сначала по полной программе одаряют розами, как порядочную, водят по дорогим ресторанам и прочим местам скопления бомонда, а потом… Затаскивают в номер VIР-гостиницы и грубо трахают прямо на коврике у порога, даже не захлопнув дверь, чтоб вся обслуга на этаже слышала (а возможно, и видела), как эта женщина в разодранном на клочки шикарном платье вопит от злости, боли и стыда…

— Я поняла, — медленно протянула Лариса. — Ты и все, о ком ты говорила, — журналисты.

— Ты плохого обо мне мнения, Раечка. Я писатель.

— Кто?

— Писатель. Пишу книги.

— Ты говоришь это таким тоном, каким говорят: “Я вяжу на продажу шапки из мохера”…

— Ха-ха-ха! А ты права. Потому что я тоже пишу свои романы на продажу. Правда, в отличие от шапок из мохера они быстрее выходят из моды. Потому-то мне всегда приходится изощряться, придумывать крутые сюжеты, навороченных героев, ситуации ненормальные. Вроде той, что была с моим отравлением… Ты что думаешь? Я ведь все это обязательно опишу в очередном романе! Моей новой героине предоставляют выбор смерти: или под колесами асфальтового катка, или путем отравления мышьяком. Чтобы выглядело как самоубийство.

— И ты вместе со своей героиней остановилась на мышьяке.

— Угу. Согласись, кто б мне позволил лечь пол асфальтовый каток? И потом, это уже намек на “Анну Каренину”!