Курортная зона

Которую, кстати, прямо во время помянутого свидания можно и убить. В темной, безлюдной, романтической аллее, незаменимой для приватных бесед, одинокого отдыха и… аккуратного убийства. Все случится быстро, тихо, незаметно, без свидетелей. А потом Лариса сама же кинется сзывать всех на помощь: “Ах, я нашла бездыханное тело! Ах, что мир будет делать без своей великой писательницы!”

И можно будет отказаться от роли кастелянши.

И халатик — к чертям собачьим!

Нет.

Претит Ларисе такое убийство. Недаром зарекалась она убивать женщин. Эта некрасивая Червонцева… Она такая… Обреченная, что ли. А обреченные всегда привлекательны, это Лариса вычитала у кого-то из классиков. Их (не классиков, а обреченных, разумеется!) подсознательно пытаешься оберегать. Возможно.

И еще было у Ларисы странное, но стойкое ощущение того, что Червонцева ей подыгрывает. Специально создает такие ситуации, в которых Ларисе удобно будет отправить лукавую писательницу к праотцам!

Лариса помотала головой. Вот это уж полнейшая чепуха! Не хватает только дешевой фантастики: Червонцева телепат-мазохист и знает о том, что Лариса призвана ее убить. И посему не противится убийце, ибо в следующей реинкарнации станет каким-нибудь золотым орлом небесным. Чей так светел взор незабываемый. Тьфу! На сегодня идиотских мыслей достаточно!

Профессиональная отравительница вздохнула, выдвинула из специального отсека шкафа гладильную доску и принялась гладить форменный лазоревый халатик. Через влажную марлю, как посоветовала многомудрая Гликерия.

Ткань халатика была довольно субтильной — того и гляди прожжешь, поэтому Лариса перевела утюг в режим “деликатное глажение”, раскинула над халатиком влажное крылышко марли и принялась за работу. И разумеется, не удивилась, когда над гладильной доской поднялось облачко влажного пара.

Удивилась она в следующую минуту. Когда облачко солидно увеличилось R размерах, приобрело цвет насыщенной асбестовой взвеси, а затем и знакомые очертания.-. Гликерии Агаповны!

— Salut! — сказала облакоподобная Гликерия Агаповна. — Не удивляйся, я всегда так перед новичками появляюсь! На прочность нервов проверяю. Чтоб никаких истерик и прочих неврастений. У кастелянши должна быть здоровая психика. Эй, ты утюг-то с тряпки сними, не ровен час, прожжешь казенный халатик, а он на балансе числится! Чего молчишь? Дождусь я ответа али нет?

— Дождетесь, — мрачно кивнула Лариса-Раиса и отключила утюг. — Какого черта вам от меня надо? Кстати, вы не надейтесь, удивляться вашей облачной структуре я не намерена. И с психикой у меня все в порядке. Говорите, зачем явились, и испаряйтесь в любом направлении. Быстро! Merde!

— Ругаться-то зачем. — миролюбиво колыхнулась облачная кастелянша. — Я ведь, между прочим, с добрыми намерениями. Я тут не простым человеком служу. Я здесь почитай уже лет, кхм, много лет в общем, выполняю роль привидения и предсказательницы ближайших событий.

— По совместительству? — прищурилась Лариса.

— Какое там… — вздохнуло облако. — Исключительно в силу собственных устремлений. Бескорыстно и беззаветно, так сказать, служу…

— Значит, администрация не в курсе этих ваших фокусов? — противным голосом поинтересовалась Лариса.

Облако аж задрожало:

— Предупреждаю: мое появление держи в тайне! Я действую из лучших побуждений…

— Короче. Зачем ко мне явились? И вправду проверять на храбрость?

— Нет. Предупредить.

— О чем?

— Ты особенно-то не старайся водить дружбу с писательницей этой, Червонцевой.

— Почему?

— Опасный она человек. Она, как бы это не по-русски сказать, “l'amie de tous les malheurs”.

— Подруга всех несчастий. Звучит экстравагантно.

— Мое дело — предупредить…

— Погодите, Гликерия Агаповна… А что, все остальные здешние люди — тоже опасные?

Облако начало стремительно таять и превращаться в обманчивый сиреневый туман.

— Остальные здешние — не люди… — напоследок прошелестело оно.

И в комнате запахло экзотическим фруктом папайей.

— Интересное кино, — только и сказала Лариса. И принялась доглаживать свой халатик. Уже безо всяких сверхъестественных явлений.

После ужина в “людской” столовой Лариса по договоренности с загадочной Червонцевой отправилась к белевшему в густых ноябрьских сумерках зданию псарни. В самом деле, псарню трудно было не найти или перепутать. Не только по звуку, но и по запаху.

Естественно, о том, чтобы выйти на променад в форменном халатике, не могло быть и речи. Столбик термометра за Ларисиным окошком стоял на нулевой отметке, и поэтому на прогулку с писательницей новоиспеченная кастелянша оделась потеплее. И при этом очень надеялась, что лукавые писательские очи Веры не разглядят, что Ларисино пальтецо — от Диора, кашне — от Гуччи, а сапожки — штучного производства крутой итальянской фирмы “Ла Модиани”. Ну что ж поделать?! Ну не было у простой российской кастелянши скромного китайско-турецкого прикида! Ведь не готовилась Лариса “кастелянствовать”, не предполагала остаться в “Дворянском гнезде” надолго… Хотя спасибо Фриде — она, видимо, все варианты просчитала своим плазменным интеллектом и снабдила Ларису подходящей одежонкой.