Курортная зона

Если ты меня разлюбишь,
я устрою фейерверки
с ряженым и пьяным людом,
чтоб он пел и прославлял
то, что ты меня разлюбишь.
Если ты меня оставишь,
расстелю я на дорогах
алые ковры, чтоб каждый
путник славил то мгновенье,
когда ты меня оставишь.
В золотые крыши пагод,
в изумруд речных затонов,
в киноварь пекинских улиц
обернусь сама я, милый,
коль тебя не будет рядом.
Нету выше благодати,
чем из горя делать счастье.
Нету глупости безбожней,
чем творить из счастья горе.
Но из счастья сделать счастье,
а из горя сделать горе
не умел никто доселе,
кроме нас с тобой, любимый.

…Желтая река уносит их джонку далеко-далеко, к сотканным из молочно-белого миткаля берегам. А пурпурно-золотые фонарики в небе начинают потихоньку гаснуть и превращаться в невесомые и блестящие разноцветные кусочки парчи, без конца сыплющиеся на спокойную и мудрую воду.

Глава двенадцатая УГОВОР ДОРОЖЕ ЖИЗНИ

Чем больше я делаю глупостей, тем популярнее я становлюсь.

Джон Кеннеди

С фантастической ночи, часть которой Лариса провела в обществе князя Ежинского, а часть — в компании писательницы Червонцевой, младшей кастелянше Раисе Данниковой можно было уже не беспокоиться относительно исполнения своих кастелянских обязанностей. Поскольку утром, едва Лариса покинула гостеприимное Верино жилище и вернулась в свое, за нею пришли. Представители Администрации курортной зоны. Две чрезвычайно вежливые дамы в дорогих деловых костюмах, сочувственно взирая на невыспавшуюся и отнюдь не блиставшую утренней красой Ларису, попросили ее незамедлительно проследовать за ними в административный корпус. Зачем — Лариса спрашивать не стала. Хуже некуда: предвосхищать события. Если Ежинский донес на нее, то… А если нет… Будет уже другое “то”.

Административный корпус находился неподалеку от конюшни. Внешне здание выглядело как музейным экспонат под названием “Курная изба крестьянина Тульской губернии XVII века”. Но когда Лариса со своими спутницами вошла внутрь, курная изба оказалась весьма современным офисом — встроенные шкафы и стеллажи, эргономичные компьютерные столы и компьютеры последнего поколения, модные гнутые кресла класса “офис-люкс”, навесные потолки и полы с подогревом. То есть не офис, а просто рекламный проспект какой-нибудь дизайнерской фирмы с девизом: “Мы создадим вам офис в любых условиях и по последнему слову моды делового мира!” Впрочем, Ларисе было не до подробного рассматривания деталей интерьера. Тем паче что вежливый дамский конвой сразу препроводил ее к изысканно отделанной двери из бука со скромной стеклянной табличкой “Директор”.

“Опаньки! — мысленно отреагировала Лариса. — Так уж сразу и к директору?”

Одна издам надавила пальчиком на чуть выпуклую пластину возле двери:

— Аркадия Ефимовна, Раиса Данникова пришла.

“Привели ”.

— Пусть войдет, — отозвалась пластина голоском дверного колокольчика.

Дама-конвоир жестом, исполненным благородства и вежливости, открыла перед Ларисой дверь, и той ничего не оставалось как войти.

Кабинет директора курортной зоны был совершенно обычным. Стандартным. Даже стены не имели украшений в виде панелей, просто были оклеены обоями под покраску. Единственное настенное украшение висело чуть выше спинки директорского кресла. Это был большой портрет Веры Червонцевой. Толстая писательница глядела с него, чересчур застенчиво улыбаясь, а за ее спиной художник изобразил…

…Облака и качающиеся среди облаков пурпурные китайские фонарики.

— Я вас понимаю, — услышала Лариса донельзя приятный голос — Все, кто появляется у меня в кабинете впервые, прежде всего обращают внимание на эту картину.

Лариса обернулась. Невысокая, приятной полноты немолодая женщина стояла за стеллажом возле роскошно разросшегося белого олеандра. В руках жен-шины был опрыскиватель для цветов.

— Извините, — сказала Лариса. — Я…

— Понимаю, — улыбнулась женщина и поставила опрыскиватель на пол. — Вы меня не заметили. Это нормально. Меня трудно заметить, когда я вожусь с этим растением. А кроме того, я схитрила: мне хотелось увидеть вас со стороны, а не из директорского кресла, Раиса. Так что не смущайтесь и располагайтесь, как вам удобно.