Курортное убийство

Да, подумал Дюпен. Он коллекционировал особенные, необычные места, в которых ему доводилось бывать, коллекционировал давно, с детства. Он даже составил их список, и Кердрук входил в него – в список особенных мест.

Через две минуты они снова были в гавани Понт-Авена. Дюпен припарковал автомобиль рядом с машиной Мари Кассель. Вид у женщины был усталым. Они немногословно попрощались. Мадам Кассель села в машину, и Дюпен некоторое время смотрел, как она, набирая скорость, едет по Портовой улице.

После этого Дюпен направился к отелю. Кадег не позвонил, значит, Андре Пеннек еще не приехал. Собственно, это нисколько не удивило комиссара, он уже успел понять, что за фрукт этот Пеннек. У Дюпена было много забот и помимо этого. Прежде всего надо будет лично доложить префекту о статье в «Фигаро». Дюпен очень живо представлял себе этот нелицеприятный разговор. «Как могло случиться, что какие-то праздношатающиеся журналисты знают о ходе расследования больше, чем я? – спросит префект. – Каким профессионализмом должны отличаться действия полиции, если о них пишут статьи в массовых газетах?» Да, это дело с Гогеном, конечно, получит огласку, а он, Дюпен, все эти последние дни явно «недостаточно информировал» префекта о ходе расследования. Ох уж эта номенклатура! Все как всегда. Однако Дюпен был страшно доволен, что сегодня все это его ничуть не волновало, ну ни капельки. Все эти дела вдруг стали ему абсолютно безразличны. Он не хотел, да, пожалуй, и не мог о них думать.

Кадег стоял у входа в отель и внимательно вглядывался в темноту ночи.

– Господин Пеннек так и не приехал, несмотря на нашу договоренность.

– Этим мы займемся завтра, Кадег, а сейчас все пойдем спать.

– Что?

– Вы не ослышались. Сейчас мы все пойдем спать.

– Но…

– Завтра, Кадег, все завтра. Доброй ночи.

Кадег хотел было возразить, но, видимо, он и сам настолько устал, что сил на протест у него уже не было.

– Хорошо, господин комиссар. Я сейчас позвоню на мобильный господину Пеннеку и сообщу о нашем решении.

– Бросьте, Кадег. Я сам позвоню ему утром.

– Он может подумать, что для нас это не важно…

– Он увидит, что для нас важно, увидит.

– Хорошо, я только возьму свои вещи.

Кадег направился к стойке, и Дюпен последовал за ним.

– Вы знаете о маленькой комнатке, рядом с номером Пеннека на втором этаже, о комнатке, в которой он хранил свой архив и пару картин?

– Да, конечно.

Дюпен задумался.

– Впрочем, нет. Нет, все завтра. На сегодня хватит.

Было видно, что Кадег испытывает большое облегчение.

– Я уже иду, господин комиссар. Сегодня дежурит Монтнер.

– Монтнер?

– Да, это полицейский из Понт-Авена, товарищ Боннека и Аржваэлига.

– Отлично.

– Доброй ночи.

Они вышли из отеля и разошлись – Кадег повернул направо, Дюпен – налево.

Около половины первого Дюпен припарковал свой «ситроен» на узкой улице недалеко от дома. Большая стоянка, на которой он обычно оставлял машину, была огорожена в связи с завтрашним карнавалом. По улочке Дюпен прошел к набережной. Его дом был слева. Остановившись у мощной стены, обрамлявшей новый город, Дюпен долго смотрел в бесконечную черноту ночной Атлантики. На западе был виден маяк на Овечьем острове – Иль-Гленан, – луч которого быстро, но солидно и без спешки вращался, чертя круги в ночном небе.

Через четверть часа Дюпен крепко спал.

День четвертый

Дюпен заказал третью чашку кофе. Первые две не возымели на него никакого действия. Комиссар чувствовал себя усталым как собака. На ногах он уже целый час, а было только четверть восьмого. Не помог даже свежий утренний бриз, продувший его по пути в «Адмирал». Дюпен проснулся в половине четвертого утра, да так и не смог снова уснуть. То странное чувство, которое им вновь овладело, заставляло его снова и снова прокручивать в голове все разговоры вчерашнего дня. Он что-то пропустил. Пару раз он был, кажется, готов ухватить истину за хвост, но в последний момент она ускользала. Дюпен ненавидел такие ситуации.