Курортный Детектив

— Бог вам в помощь, — пробасил один из генегоалов. — Я был на войне и ничего не боюсь, но сейчас стал оглядывать дом перед тем, как лечь спать. На всякий случай.

— Это что, я чуть не начала тумбочкой подпирать дверь в спальню, — проговорила стройная и молодая дама рядом с Луниным. — Очень хотелось, очень, но меня отговорили. Сказали, что убийца может ворваться и в окно, а тумбочка его только разозлит.

В зале раздался шум, все говорили одновременно. Тема вызвала явный интерес.

— Я бы сказал, здесь идеальное место для убийства, — говорил кто-то из гостей неподалеку. — Можно например, подсыпать яду в одно из блюд.

— Убийца использует только тяжелые предметы, — ответили ему. — И хоть это и грубо, но у него есть стиль. Вы слышали про эти записки, которые находят рядом с трупами?

— Да, Михаил, — громко сказала Авдотья Федоровна. — Что вы думаете об этих записках?

— Я изучил их с интересом, — ответил Лунин, по возможности шутливым тоном. — Оказалось приятное и увлекательное чтение.

— Но нет ли в них ключа к убийствам? — спросила она. — Этот маньяк ведь о чем-то думал, когда их оставлял.

— Разумеется, это нам тоже пришло в голову, — сказал Лунин.

— И вы не прочитали ключ?

— Я прочитал четыре или пять ключей, — ответил Лунин. — И один правдоподобнее другого.

— Может быть, эти записки вовсе ничего не значат, — заметил кто-то. — И убийца как раз и оставляет их, чтобы сбить с толку и заставить поломать голову.

— Так или иначе, поймать его надо, с записками или без записок, — сказал Лунин.

— Вы наша единственная надежда, Михаил, — сообщила ему стройная дама. — Если не вы, то убийца так и будет нас убирать по одному до скончания века.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — своим густым басом сказал генерал, осматривающий дом перед сном. — Война без противника, с противником, который прячется и оставляет глупые записки — это подло. А всякая подлость должна понести наказание.

— Да, это удар в спину, — сказал кто-то еще. — Вы должны остановить это, Михаил.

Лунин сдержанно поклонился и не стал больше высказываться на эту тему. Почему-то он чувствовал легкую неловкость, как будто ему доверили что-то важное, и он никак не может оправдать ожиданий.

Время было уже позднее, и понемногу гости начали расходиться. Лунин почувствовал, что и ему пора домой. Вряд ли здесь его ожидало еще что-то важное.

У выхода из зала он столкнулся с человеком, упомянувшим, что Славик начал собственное расследование, и подумал, что можно попробовать еще что-нибудь об этом узнать. Эти сведения могли бы оказаться ценными.

— Простите… — обратился он к нему, ожидая, что тот назовет себя. Но тот этого не сделал и просто сказал:

— Да, Михаил? Я вас слушаю.

— Вы сказали, что Шмелев пытался найти убийцу. Нельзя ли об этом чуть поподробнее?

— Но я ничего конкретного не знаю, — сказал тот. — До меня просто донеслись слухи, что он высказывал некие соображения об этом.

— А какие соображения? — жадно спросил Лунин.

— К сожалению, мне трудновато вспомнить. Разговоров об этом было множество, сами понимаете… Я даже не помню, кто из моих приятелей об этом говорил. Но как-то в этом разговоре выражалась надежда, что Славик, с его светлым умом, быстро тут во всем разберется. Хотя никто вроде бы это ему и не поручал.

— Спасибо, — сказал Лунин, чуть разочарованный. Его собеседник, наверное, просто хотел произвести некое впечатление за столом своей осведомленностью. Выглядело это не больше чем обыниная сплетня, которую любят пересказывать, когда нет более интересной темы для разговора.

— Я уверен, что у вас получится довести это дело до конца, — сказал его собеседник, протягивая ему руку. — Прошу прощения, но мне пора.

Проводив его взглядом, Лунин еще немного помедлил, чтобы не встретиться с ним еще раз на лестнице, и покинул дворец. На улице было совсем темно. Зябко ежась от холода, он прошел по пустынной главной улице и подошел к своему дому.

Вспомнив об оставленной с утра записке — опять ему приходилось выяснять отношения с убийцей один на один — Лунин осторожно повернул ручку на входной двери. Она не поддалась — дом как будто был заперт. Это привело Лунина в волнение, но когда он попробовал еще раз, дверь открылась. Все это опять было не более чем воображение.

Дома все было так, как он оставил. На столе лежала его собственная записка, на том же месте и вроде бы нетронутая. Лунин взял ее и прочитал тот же текст: «И увидел чистые воды светлой реки жизни». Внезапно он вспомнил правильный текст из Откровения, который он безбожно переврал с утра: «И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл». Разница между двумя текстами была значима и показательна — или у него сейчас было такое впечатление.

Только теперь Лунин почувствовал, как он устал. Есть уже не хотелось, так что он не стал готовить ужин, только взял бутылку из бара, под которой на этот раз ничего не оказалось, и налил стакан красного вина. Неторопливо отхлебывая его, он думал о Славике, о его жизни, странно протекшей и так нелепо закончившейся.