Курортный Детектив

Глаза мертвеца были открыты, он смотрел куда-то вбок, в сторону окна остановившимся взглядом. Выражение на застывшем лице было скорее недоуменное. Очевидно, от своего рабочего дня он ожидал чего-то другого.

Записка, вся измаранная кровью, на этот раз нигде была не спрятана, она валялась прямо на столе, рядом с телом. Лунин взял ее. «Здесь изнемог высокий духа взлет», прочитал он. Убийца как будто знал, что цепь его злодеяний скоро будет прервана, и выбрал заключительные строки поэмы. «Но страсть и волю мне уже стремила», читал дальше Лунин, «как если колесу дан ровный ход, любовь, что движет солнце и светила». В виде исключения здесь были даже расставлены знаки препинания.

И тут он вспомнил. Это было как внезапная вспышка, озарившая мозг изнутри сверкающим белым пятном. Это был его собственный текст, цитаты, которые он когда-то выписывал на листочке, в пору своего горячего увлечения Данте. Холодея от ужаса, Лунин перевернул записку, уже зная, что он увидит. Это было продолжение стихотворения о лунном свете, и оно, как и первая строфа, было тогда же написано им, Луниным:

Пока не грянет свет с высот

Мы ждем, таясь во мраке.

Печально розовеет свод

Над безднами клоаки.

Опустив руку с запиской, он постоял немного, приходя в себя. Если бы этот листок, заполняемый им, не относился к тому периоду, о котором он почти ничего не помнил, все было бы намного проще. Чечетов был прав: кто-то вел игру с его памятью, дразня его всеми этими убийствами, и педантично выкладывая цитату за цитатой, по этому листку. Не был дописан только один отрывок, тот что он нашел у себя в кабинете, и у Лунина не было большого желания припоминать, что там точно было. Все было ясно и так.

Оставалось понять, как этот листок мог попасть в руки убийцы. Как только этот вопрос пришел ему в голову, он тут же вспомнил, мучительно простонав от этого воспоминания: та самая пачка своих бумаг, которую он обнаружил в доме Шмелева – как раз оттуда это и было, записи относились к этому времени. Листок с цитатами так и пролежал там, наверное, все это время. Пока не началась эта игра.

Лунин машинально провел ладонью по лицу. Лицевые мышцы были твердыми и одеревенелыми. Он не мог в это поверить, хотя чем дальше, тем больше к нему попадало информации, указывающей именно на такой исход. Славик Шмелев не мог убивать людей.

29

Дверь в зал распахнулась, и вошли двое ребят в униформе. С деловым видом они подошли к телу, бегло оглядели его, потом один из них повернулся к Лунину.

– Мы можем забрать его? – спросил он без приветствия. – Следственные мероприятия закончены?

Лунин кивнул. Они подошли к трупу и взяли его с разных сторон за руки и за ноги.

– Э-э… – сказал Лунин. – Как же вы так? Без носилок?

– У нас внизу машина, – ответил второй. – Ничего, дотащим. Сегодня все по-простому. Не было времени заехать в контору.

– И что, вы его понесете прямо по парадной лестнице? – с сомнением спросил Лунин. – Мимо всего народа?

– Нет, мы сюда, – кивнул первый из утилизаторов, указывая на одну из боковых дверей. Лунин не помнил точно, но надеялся, что это была не та дверь, из которой в прошлый раз выкатывали жаркое.

Когда один из них уже открывал дверь, как-то локтем поворачивая ручку с явным риском выронить тело, Лунина вдруг осенило.

– Постойте! – сказал он. Они обернулись.

– Если можно поскорей, мы торопимся, – сказал работник утиля, замыкавший небольшое шествие.

– Может быть, вы помните, – быстро сказал Лунин, переходя сразу к делу. – К вам неделю назад или около того поступил некий Шмелев. Вернее, тело Шмелева.

– Конечно, помним, – ответил сотрудник. – Такое не забывается.

– В каком состоянии было тело? – спросил Лунин, едва справившись с волнением.

– Прекрасное тело, – донесся голос того, что стоял у двери. – Просто прекрасное.

– Да, весь затылок стесан, – ответил второй. – Удар тупым предметом, еще при жизни.

Не говоря больше ни слова, они проследовали на выход, и дверь за ними захлопнулась. Лунин остался в зале один.

Сразу вслед за этим входная дверь в зал снова открылась, и на пороге появился Эрнест Карамышев. Увидев открывшуюся его взгляду картину, он остановился и сказал:

– М-да… Тут хорошо поработали.

Он подошел к Лунину, и они поздоровались за руку.

– Тело, как я понимаю, уже забрали? – спросил Эрнест. – Сейчас тут уберут, и надо будет готовиться к празднику. Вот что… У меня много дел, будет хорошо, если ты подождешь у меня в кабинете. Пойдем, я тебя проведу.

Лунин молча последовал за ним. Эрнест открыл дверь тяжелым ключом, впустил его внутрь, а сам остался снаружи.

– Располагайся и жди, – сказал он. – Чечетов должен быть тут с минуты на минуту.

Снова оставшись в одиночестве, Лунин прошелся по кабинету, постоял у окна, затем сел в кресло. Из зала доносился шум уборки, потом стали слышны голоса, все больше и больше. Видимо, народ уже собирался. Наконец дверь открылась, и вошел Чешуетов.

– Приветствую вас, Михаил, – сказал он, проходя и садясь напротив Лунина.

– Здравствуйте, Иван Павлович, – ответил Лунин.