Курортный роман на фоне World news

Но ты, Лиля, все равно в его жизни большую роль сыграла. Считай, ты его расколдовала. Помнишь "Сказку о заколдованной царевне» Пушкина? Только у вас все наоборот: Алексей был заколдованным царевичем. Его же в молодости любимая девчонка бросила. Из армии дождалась, свадьбу задумали, готовились, уже и гостей назвали. А она вдруг взяла, да и уехала с отдыхающим одним. Мол, у того и деньги, и машина крутая, и квартира в Питере, а Леха на его фоне – голь подзаборная. Как его тогда накрыло, я тебе передать не могу. На баб смотреть не мог, особенно на красивых, считал, что они все – корыстные стервы. Тогда и в МЧС подался. На все опасные точки выезжал, цену жизни совсем не чувствовал. У него мать потому и заболела, что очень за сына переживала. А потом, когда его завалило, и он дома полгода отлеживался, вроде в себя приходить стал. Увидел, как из-за него родители убиваются, диагноз материн узнал. У него словно смысл в жизни появился – ее вылечить. И вылечил. Лекарство какое-то из Штатов ей выписал, и оно помогло, ничего не помогало, а оно помогло. Только очень дорогое было, Лешка тогда все сбережения отдал и в долги залез. Да ты помнишь, поди, больной на смены выходил, только бы за лекарство это расплатиться. И тогда тебя встретил. И понял, что не все бабы стервы. Ожил он, понимаешь. Хоть на соседку внимание обратил. Кто знает, может и в твоей жизни перемены к лучшему наметятся.

Слезы к тому времени кончились, кофе я, как-то незаметно для себя, выпила.

– Слушай, Лиль, мне помощь твоя нужна. На станцию туфли принесли. Не могу выбрать, какие жене в подарок купить. Сходим? – Виктор встал и вопросительно смотрел на меня.

Я кинула взгляд на берег, где сын с другом строили уже третью стену своего песочного города, и кивнула.

Мы спустились к спасательной станции, но не со стороны основного входа, а по тропиночке сзади. Я и не знала, что здесь был запасной выход, деревья совсем скрывали его под своими ветвями. В их сумрачной тени было свежо и прохладно, там же в глубине, не видимый от кафе и с берега стоял пластиковый столик со стульями.

– Подожди тут, сейчас вынесу,– махнул в их сторону Виктор.

Я повернулась к стульям, но в этом момент кто-то взял меня за плечи, развернул и обнял. Конечно, я сразу узнала эти руки, этот запах нагретого солнцем мужского тела. За этим я сюда и ехала. Я постояла немного, уткнувшись головой в его грудь, потом, не открывая глаз, подняла голову. И сразу почувствовала на своем лице его горячие губы. И позволила себе отключить голову и просто целоваться. Ведь это был единственный на свете мужчина, с которым я могла неустанно целоваться часами.

Мы не разговаривали друг с другом. Все, что нужно, мне уже сказал Виктор. Но наши тела говорили друг другу обратное. Рассказывали, как же они соскучились друг без друга, как тосковали и как теперь рады встрече.

Минут через 20 в стену станции изнутри постучали. Видимо, это Виктор подавал условный знак. Алексей, наклонился к моему уху, и чуть слышно сказал:

– Я буду ждать тебя завтра вечером в беседке в парке. В 8.

Он не спросил, приду ли я, просто так же тихо исчез в дверном проеме.

Я медленно поднялась по тропке к кафе, купила мальчишкам хот-доги и спустилась по деревянной лестнице на пляж. Как раз в это время из распахнутых ворот спасательной станции, из которых по утрам вытаскивают лодки и катамараны, выходила рыжая Римма. У женщин обостренное чутье на соперниц. Наши глаза встретились, и, мне кажется, она прочла в моих больше, чем мне бы хотелось.

Я спокойно прошла мимо к кромке берега, но Римкина душа все же не выдержала. Она догнала меня у самой воды и дернула за руку, привлекая внимание.

– Только попробуй, подойти к моему мужу!

Я брезгливо руку убрала.

– Ну и что ты мне сделаешь? – спросила я устало. Действительно, после того, что я узнала про решение Алексея, сделать больнее мне было нельзя.

Римкины глаза сузились, но она не нашла подходящего колкого ответа, резко развернулась и пошла к своим детям.

Несмотря на некоторый сиюминутный триумф, я чувствовала себя совершенно опустошенной. Я физически не могла находиться здесь, рядом с этой женщиной и в 50 метрах от любимого, но чужого мужчины.

Я попросила подругу присмотреть за Владиком, сказала, что мне нехорошо, пойду домой, отлежусь. И действительно пошла домой. А там, свернувшись калачиком и накрывшись пледом, горько плакала два часа, пока не уснула.

На следующий день я чувствовала себя совершенно разбитой, Марина решила, что я заболела, и сама повела мальчишек к морю. А я спокойно сходила на рынок, накупила ароматных помидоров, свежей зелени и оранжевых абрикосов, ставших с прошлого лета моими любимыми фруктами. Решив посвятить день домашним делам, я заготовила для нашей компании разносолов дня на три. Мне надо было себя чем-то занять, чтобы опять не лечь и не впасть в депрессию.