Курортный роман? Продолжение следует

Такого мужчину, как Олег, невозможно было не хотеть. За те два года, что пролетели с нашей с ним встречи в этом маленьком южном городке, он стал еще эффектнее. Я привыкла к восторженным женским взглядам, обращенным на моего мужа. Просто поняла, что это неизбежно. Он продолжал нравиться женщинами, начиная от совсем юных девчонок, вроде стажерок в офисе, пытающих писать ему письма с признаниями в любви, и заканчивая вполне зрелыми дамами, которые изо всех сил стремились завладеть его вниманием.

Я приняла это как неизбежность. И почти смирилась. Почти, потому что совсем избавиться от ревности мне, конечно, не удалось.

Но при этом я знала, что опасаться нечего. Для моего мужа не существовало других женщин. Ни тех, кто лишь намеками показывал свой интерес, ни тех, кто пытался действовать более откровенно или хитро. Он просто не поддавался на эти уловки.

Иногда, безусловно, начинали одолевать сомнения: ведь я не была какой-то особенной. Но Олег почему-то выбрал меня из множества других женщин. Именно меня любил и со мной находился рядом. А легкое счастье… разве вообще бывает такое? Мне и так слишком сильно повезло встретить этого мужчину.

– О чем задумалась? – теплые губы коснулись плеча, потянули мочку уха. Олег прикусил кожу, заставляя меня задержать дыхание. Приподнял волосы и лизнул обнажившуюся шею.

Я развернулась к мужу лицом, седлая его бедра. В почерневших, затуманенных желанием глазах было мое отражение. И в них виднелась та же страсть, что снедала меня.

– Повторим нашу первую встречу здесь? – сильные, умелые пальцы потянули завязки на плавках, освобождая бедра от этой, пусть крошечной, но преграды. Сжали ягодицы, чтобы потом раздвинуть их и скользнуть вниз, дотрагиваясь и теребя набухшие, влажные складочки.

Другая ладонь легла на поясницу, притягивая ближе к себе. Еще ближе, хотя между нами и так почти не осталось расстояния. Я приподнялась и опустилась на его восставшую, сделавшуюся почти каменной, плоть. Вобрала в себя, сжимая мышцы и ощущая, как от места нашего единения по всему телу разливается пламя. Отклонилась, опираясь на ладони Олега и подставляя его губам ноющую грудь.

Он лизнул затвердевший сосок, втянул в рот, поиграл языком, обводя ареолу. Пальцы подняли по позвоночнику к шее, запутываясь в волосах.

Выпустил и слегка дунул, холодя влажную кожу и вырывая у меня протестующий стон. Потом прильнул к другой груди, повторяя свои дразнящие ласки.

Я двинула бедрами, позволяя мужчине погрузиться еще глубже. Вцепилась в его плечи, ища поддержки и одновременно желая облегчения. Всхлипнула при следующем толчке, цепляясь сильнее и оставляя на загорелой коже следы от ногтей.

Муж гортанно застонал, находя мой рот, и впился в губы жадным поцелуем. Проник в рот языком, сплетая его с моим. Толкнулся бедрами мне навстречу, наращивая темп.

А потом я утратила счет времени. Перестала воспринимать окружающий мир, сконцентрировавшись только на безумном танце наших тел. На пронзительных и острых ударах языка, врезающихся в мой рот. На растущем жаре внутри от пульсирования его члена.

Мы достигли апогея одновременно, и высокое ночное небо над головой будто озарилось сотнями разноцветных огней, загоревшихся ярче звезд.

А потом Олег опустился спиной на песок, потянув меня за собой. Уложил к себе на грудь, обнимая так крепко, что я едва могла дышать. Но не отказалась бы от этих мгновений ни за что на свете.

– Люблю тебя, – проговорила, касаясь губами солоноватой кожи. Объятья сжались еще сильнее, и родной голос повторил мои слова:

– Люблю тебя, девочка моя драгоценная. Как же я люблю тебя…

В гостевой дом мы вернулись уже глубокой ночью. Пьяные от счастья и друг друга. Везде царила тишина, лишь легкий летний ветерок шелестел по розовым кустам и слегка колыхал бирюзовую гладь бассейна.

Постояли в дверях спальни, с умилением рассматривая спящего сына. Олег спрятал улыбку, слушая ворчание Милки, остававшуюся в няньках и выговаривающую нам теперь, что мы безрассудные и безответственные родители, которых где-то носит по ночам.

– Зато у Пашки очень сознательная крестная, – я обняла подругу, зная, как ей приятны такие мои слова. Но это была не лесть: Мила любила нашего с Олегом сынишку и с удовольствием возилась с ним, как со своим собственным. И иногда действительно проявляла сознательности и заботы куда больше, чем я сама.

– И крестный, – подтвердил мой муж, улыбаясь и снова обнимая меня. – Разумеется, когда они друг с другом не ругаются.

– Очень мне надо с ним ругаться, – фыркнула Мила и почему-то покраснела, бросая сердитый взгляд на брата Олега. Костя приехал с нами, поселившись в соседнем номере, и уверял, что просто хочет по-человечески отдохнуть. И заодно проследить, чтобы мы со своей любовью не забыли про его племянника.