Куросиво

По правде сказать, он совсем не стремился принять участие в партии Минканто. Он не видел большой разницы между Фудзисава, Киносита и их приспешниками, с одной стороны, и Оида, Цутия, Муто и иже с ними – с другой. Различие состояло разве лишь в том, что первые находятся у власти и безнаказанно творят свой произвол, а вторые до поры до времени ютятся на задворках и изо всех сил стараются оттеснить первых. И нет никакого сомнения в том, что, как только они добьются своего, весь их задор исчезнет без следа. «Вся эта оппозиция – что соломенный факел: мгновенно вспыхивает и тотчас же обращается в пепел…» – насмешливо говаривал старый Хигаси. Вот почему в свое время он не согласился поставить свою подпись под петицией о скорейшем созыве парламента, а также не заразился страстью к образованию новых политических партий. И хотя в минувшие десять лет жизни страны произошло немало драматических инцидентов, достойных занесения в анналы истории, старый Хигаси всегда занимал по отношению к ним позицию безучастного наблюдателя.

Но теперь он заколебался. Запереться в деревне, проклинать в душе клановую клику и, обмахиваясь веером, втихомолку метать громы и молнии в адрес правительства… Что ж, пусть такова его доля, но когда Сусуму вернется и окунется в мир политической жизни, – у старого Хигаси не было ни малейших сомнений относительно будущего поприща сына, – ему будет очень трудно, вернее почти невозможно, действовать в одиночку. Клановая клика слишком сильна, чтобы ее мог одолеть одиночный всадник, даже самый отважный. Сусуму понадобятся друзья, единомышленники, ему придется прибегнуть к разным методам борьбы, использовать все возможности. Даже если в будущем он сумеет создать армию и стать ее вожаком, то на первых порах мальчику необходима какая-то опора, и об этой опоре уже сейчас следует позаботиться. К какому же лагерю лучше всего примкнуть Сусуму – молодому бойцу, выезжающему на битву со своим конем и вооружением?

Граф Оида? Старый Хигаси не слишком жаловал этого человека. В душе он всегда считал его демагогом и большим негодяем. Граф Муто? Воплощение непостоянства, он руководствуется только требованиями момента. Старый Хигаси до сих пор не мог простить ему то, что произошло в замке Нидзё.[180] Он сердился на полную безответственность графа во время этого инцидента. Граф Цутия? Он происходит из того же сословия, из того же клана, что и Муто, и во время реставрации Мэйдзи тоже доставил немало огорчений своим старым друзьям, но хотя умным и волевым человеком его, пожалуй, не назовешь, зато он отличается честностью, искренностью. И сторонники его такие же – энтузиазма у них хоть отбавляй, а знаний и опыта не хватает. Если Сусуму войдет в их среду, то с его ученостью выделиться среди них для мальчика будет проще простого. То обстоятельство, что Сусуму случайно завязал связи с газетой графа; Цутия, на поверку оказалось вовсе не так уж странно, и удаче этой вовсе нечего удивляться…

Таковы были соображения, в силу которых старый Хигаси ответил редактору Сато вежливым письмом, в котором выражал благодарность за внимание. Письмо это послужило началом переписки. Редактор Сато выслушивал «одинокие признания деревенского старца», как он называл письма старого Хигаси, а тот в свою очередь узнавал из писем столичного журналиста о многих событиях в политическом мире, о которых ничего не сообщают в газетах.

В политической жизни перемены происходят с па-истине удивительной быстротой. Весной, когда старый Хигаси приезжал в Токио, крепость правительства Мэйдзи казалась совершенно неприступной, она была непоколебимой, словно вросла в землю, ни единый камушек в ее стенах нельзя было сдвинуть с места. Казалось, власть Тёсю и Сацума будет процветать вечно. И старый Хигаси, уверившись, что ему так и не суждено при жизни увидеть падение этой крепости, с отчаянием в душе вернулся домой. Но вот не прошло и трех месяцев, и грозные подземные силы – борьба вокруг пересмотра договоров – проделали брешь в этой неприступной твердыне, и теперь в ней оказалось уязвимое место. Старый Хигаси, до сих пор следивший за деятельностью оппозиции холодным взором, уверенный, что все их усилия обречены на провал, был поражен. Что же это – слабая партия Минканто, оказывается, сильна, а правительство, казавшееся таким могучим, на поверку, выходит, бессильно? Атакующие, кольцом окружив крепость, открыли ураганный огонь, грохотали барабаны, зовущие на штурм, звонили колокола, слышались воинственные клики… Старый Хигаси, отделенный от событий горным хребтом, прислушивался к грозному грохоту битвы, и сердце его билось сильнее.