Курс клинической гомеопатии

Я писал раньше: «Гомеопатическое лекарство — это сила вне испытываемой субстанции, взятой как лекарство»[40]. Я не думаю, что ошибался тогда, т. к. эта реальная сила появляется только тогда, когда молекула фрагментирована. Но для чего терять свое время в тщетных дискуссиях, аргументация которых основывается или на этиологии экспериментально изучаемых строго лимитированных феноменов, или на констатации клинических фактов, достигнутых целой гаммой разведений, иерархия которых ошибочна, потому что основывается на неточных принципах.

Последовательные разведения, которым подвергается животное, минеральное или растительное сырье для приготовления гомеопатических лекарств, необходимы. Но они не увеличивают силу гомеопатического лекарства, они придают ему «новые свойства», и его действие определено патогенетическими экспериментальными симптомами. Когда мы утверждаем, что гомеопатическое лекарство должно быть «потенцировано», мы имеем в виду не то, что можем увеличить при помощи бесконечной серии разбавлений терапевтическую силу вещества, а то, что мы освобождаем посредством потенцирования возможность нового действия, границы которого определяются физическими условиями получения этого вещества.

Гомеопатическая фармакодинамика подчиняется тем же физическим законам, что и совокупность знакомых всем феноменов. Очень интересно, что ни один гомеопат не пытался осознать точное количество вещества, которое он вкладывал в работу, чтобы достичь этих прекрасных результатов.

Гомеопатия не представляет ничего экстраординарного. Доктрина ее проста, она — уникальна. Ее практика — проста, ее фармакопея — проста и тоже уникальна, но она должна сообразоваться с точными науками, известные физические и математические правила которых дают нам все гарантии и безопасность.

Лекарство должно быть «точно дозировано»

Проблема дозировки гомеопатических лекарств — это вопрос, который еще плохо изучен. Может быть Ганеман обладал интуицией, когда писал: «Только чистыми экспериментами и точными наблюдениями можно достичь цели»[41]. «На практике, — пишет д-р Леон Симон, у которого я одалживаю эти строки, — Ганеман проводил дозировочные эксперименты на больных, но редко указывал в своей Materia Medica дозы, которые вызвали тот или иной симптом»[42].

Действительно, проблема гомеопатической дозировки изучена плохо. Прежде чем назначить то или иное разведение, не кажется ли логичным и рациональным точно узнать его ценность и оценить точные количества, поставив вопрос в свете тех наук, о которых наши противники имеют привычку говорить — и с какой логикой — что мы охотно игнорируем их законы. Не кажется ли более справедливым, более искренним, одним словом, более научным предоставить тем, кто приходит к нам, чтобы изучить гомеопатическую медицину, точные факты, позволяющие понять самую глубокую тайну нашей терапии: действительно ли действуют инфинитезимальные дозы?

Большинство поставленных экспериментов и почти все клинические наблюдения, которые были представлены в качестве доказательств, содержат ошибку в своей основе, потому что величина используемых потенций не соответствует точной ценности этих потенций. Не заставляйте меня говорить то, что я не могу объяснить. Согласитесь, что опыты были проведены с желаемой строгостью, что наблюдения были хорошо собраны, но поймите, что результаты этих опытов и этих наблюдений нельзя сравнивать между собой, потому что используемые потенции варьируются не только в зависимости от техники изготовления препарата разными врачами, но даже у одного врача-гомеопата при каждом изготовлении.

Никакой научный эталон не был предусмотрен. Что касается определения лекарства, то единство гомеопатии — абсолютное. Что касается его приготовления, то анархия в этом деле является правилом. Почему? Потому, что инициаторы различных используемых во всем мире систем не захотели покориться требованиям научной порядочности, которая запрещает все воображаемое творчество. Ни одно лекарство-эталон не было универсально утверждено, потому что, по правде говоря, гомеопаты и не заботились об этом. У них были результаты, и этого было достаточно, чтобы утвердить в их глазах ценность их терапии.

Никогда, ни в одной стране потенция лекарства не была «просчитана», никогда не была строго детерминирована, никогда не была научно объяснена.