Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Мусора культивируют обвинительные предпочтения: презюмируется достоверность любых доказательств стороны обвинения и недостоверность всяких сведений от защиты, не согласующихся с первыми. Тот же суд настроен слепо доверять доказательствам, представляемым от обвинения, принимает их "на верочку" и не обременяет себя не то чтобы тщательной, но проверкой вообще. А если имеются (вдруг) противоречия, то суд двинет булками по пути тупой выборки сведений, наиболее выгодных целям обвинения. Это происходит как бы программой установочных предпочтений по умолчанию, свободным парением топора до тех пор, пока не будут представлены жёсткие опровержения достоверности, не возбудятся глубокие, непреодолимые сомнения в чистоте информации. И, наоборот, в отношении доказательств защиты заранее предполагается их кривота. Этим доказательствам суд заведомо не доверяет, берёт их в тиски отторжения и любые сведения от защиты подвергает самой тщательной ревизии, а источники этих сведений – невероятному давлению. Нередко это происходит в самых агрессивных тонах. Мусора целенаправленно изыскивают любые формальные поводы, чтобы опорочить доказательства защиты. Весь помысел: обосрать и зарыть. При этом для переубеждения суда в пользу позиции защиты потребуется значительно больше опровержительной информации, так как при равности весовых чаш в Фемочкиных клешнях, чашу стороны обвинения откровенно подкручивают. Совокупности обвинительных доказательств должна противостоять кратно большая совокупность твои грузов.

4.2.4. Доказательства обвинения и стороны защиты

Как при дележе добычи, пусть не всегда заслуженно, делят и доказательства: на доказательства обвинения и доказательства стороны защиты. Сведения фильтруют под позицию и интересы одной из сторон, выценивая в них обвинительные или оправдательные качества.

В прайде нет согласия, и уже при первом дербалове добычи нам с тобой на справедливость и понимание лучше бы не уповать. Само по себе заявление стороны об отношении того или иного доказательства к ней, к интересам этой стороны, не является определяющим. Мало ли кто и как доказательства расценил для себя своим разумением. Главное – существо доказательства и его реальное влияние во благо или во вред интересам каждой стороны. Поэтому, если сторона обвинения, например, ссылается как на своё доказательство на сведения по протоколу очной ставки, а реальное содержание сведений в этом протоколе противоречит версии обвинения, то сторона защиты вправе считать эти сведения доказательством защиты, вправе относить их к своей базе.

Размежевание вслед интересам сторон, бля буду – хлопотное занятие, и оное требует чёткого распознавания, установления ценности и массы доказательственного продукта. Всякая сторона и любой активный участник от сторон вправе давать собственную оценку по относимости сведений "за меня, за нас" или "против". Любые споры по этому поводу между сторонами или среди отдельных участников внутри сторон, хотя и состоятельны, а иногда и неизбежны, но фактически не подлежат разрешению каким-либо независимым арбитром в традиционном порядке рассмотрения дела по существу такого спора. Официальных актов о признании данных качеств не выносится, постановлений об этом не принимается. Меж тем такие мнения участников должны учитываться.

Кроме случаев, когда истинная ценность доказательства может и не совпадать с мнением стороны «моё», а право собственности на доказательство не закрепляется признанием и Свидетельством, случаются недоразумения и иного рода-племени. Какая бы из сторон не заявляла об относимости доказательства к её базе, это доказательство в действительности может статься и нейтральным. Ничейной будет, например, любая порожняя брехня – сведения, которыми ничто по обстоятельствам не подтверждается и не опровергается. Информационный хлам. Либо же одно и то же доказательство одновременно отражает позицию обеих сторон, то есть является доказательством и защиты и обвинения. Это характерно при спорной оценке зафиксированных обстоятельств, или при многозначности сведений. Например, сторона обвинения как на доказательство своей стороны может ссылаться на майку с тела потерпевшего, на которой выявлены следы порезов. Этими фактами, якобы, подтверждается версия об убийстве потерпевшего. На это же вещественное доказательство (майку) ссылается и сторона защиты, считая его своим доказательством, так как на краях порезов отсутствуют следы крови, а это, в свою очередь означает, что на время тканевых повреждений данный предмет одежды не был одет на потерпевшем, и сами рассечения не определяют наличие телесных повреждений в тех же местах на теле (сам труп не был обнаружен).