Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Всякое представленное стороной доказательство должно сопровождаться пояснением: наличие или отсутствие какого именно обстоятельства данное доказательство подтверждает или опровергает. В виде обязательности такая функция Законом не закреплена, таких разъяснений в процессе доказывания потому и избегают. Во всяком случае, когда обвинитель суду будет представлять свои доказательства, суд не станет выяснять их относимость. Но вдруг сторона защиты заявит в суде о новых доказательствах – это другое дело, судья задолбает вопросами ещё до непосредственного их исследования: о чём эти доказательства по существу, что вы ими хотели показать. Однако, несмотря на глухомарь в позиции обвинения, требовать комментариев следует непременно, например, через мотивацию «обвинение мне не понятно» по фактической стороне. И если представляющий доказательство оппонент окажется не в состоянии увязать представляемые сведения с обвинением (или защитой от обвинения), впору ставить вопрос об их относимости. Та же фигня при варианте установленной никчёмности, нейтральности сведений в свете доказательственного значения: порожняк информации – повод оставить её без внимания.

Фактическое удаление неотносимых сведений из доказательственных баз сторон реально может быть осуществлено только, когда каждое такое доказательство пройдёт этап двустороннего обсуждения, в том числе по вопросу его относимости, – то есть, когда доказательство будет исследовано предметно участниками. Это может произойти на предварительном следствии, когда одна сторона удовлетворит требования другой или в ходе судебного следствия, также по инициативе сторон или самого суда. В предварительных слушаниях такой вопрос не примут к рассмотрению. Большая редкость, чтобы сам владелец доказательства отказался от него, но он вправе снять доказательства с обсуждения, заявив об его неотносимости. Почему нет? Только после таких инициатив и решается судьба сведений. Но, повторюсь, как правило таких целевых исследований не возбуждается и, соответственно, не осуществляется. Вплоть до того, что об отказе от одних из доказательств ввиду их неотносимости суд решит втихую и ты об этом узнаешь только из, например, приговора. С другой стороны, обвинительные акты мусорами нашпиговываются мутной массой неотносимых сведений, и порой именно такой массивностью создаётся видимость и весомость объёма доказательств, мнимая обоснованность мусорских претензий и иллюзорная крепость позиции обвинения в целом.

Дерьмо полезно в качестве удобрения, спору нет. Но на нём одном ландыш цветения не даст; нужны бы ещё пот и слёзы. Так и здесь… И без того произвольные совокупности доказательств обвинения щедро сдабриваются безотносительной информацией, и тем прикрывают скудность относимых доказательств. Их в действительности – горсть пыли, чтобы пустить в глаза. При скрупулёзном просеивании такая, что-либо значащая горстка сведений и останется глубоко за диваном. Однако при таким резерве окажется невозможным делать выводы и постановлять решения. Потому, как не выдерживается и другой критерий – Достаточность (см. п. 5.3.4).

5.3.3. Допустимость

Один мой знакомец (кажись, это был я сам) подал порядка 35 ходатайств об исключении недопустимых доказательств. Такими доказательствами по его разумению являлись практически все доказательства обвинения. Шутка ли, оснований для исключения обнаружилось прорва, порой по нескольку на одно доказательство. В иных случаях единым основанием охватывалась совокупность сведений и источников. Два дня заседаний суд угробил только на рассмотрение этого вопроса. Со скрипом и ворчанием, но суд удовлетворил требования защиты лишь по шести докам. То были значимые улики, без которых доказывание существенно осложнялось. И в этом было инициатива лишь самого подсудимого, без предупреждения и согласовки даже с защитником. Сюрпри-из. Защитник был удивлён таким процедурным успехом и высказался в духе: прикольно, я теперь тоже всегда буду такие ходатайства заявлять. Вот ведь, адвокат даже не предполагал об эффективности такого средства защиты, явно не верил в такое, и, как оказалось, никогда до этого дня не использовал в своей практике данные возможности.

Другой мой знакомый (уверен – это был не я, но с моей подачи) измудрился исключить ВСЕ свидетельские показания – единственные весомые доказательства против него. Он не оставил суду шанс приговорить его обвинением в тяжком «за недоказанностью».

Прямого определения понятию «допустимость» в УПК нет. Исходя из положений статей 7.3 и 75 УПК, недопустимыми доказательствами являются те из них, которые получены с нарушением требований (норм) УПК. Тогда от обратного, хотя это и не вполне корректно, допустимые – доказательства, полученные с соблюдением требований (норм) УПК.

И вновь мы сталкиваемся с тусклой терминологией. Что значит «полученные», когда в УПК такое действие, как «получение доказательств» по содержанию и порядку его осуществления не прописано? Равнозначно ли оно «собиранию»?