Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Несколько осложнит потенцию мусоров ситуация, когда требующий правки документ запущен в глубокий делооборот, перекочевал во власть иных органов и лиц. Тогда заинтересованное в правках лицо может обманным способом добиться доступа к соответствующим материалам с этим документом. Так поступят, если заранее не рассчитывают на взаимопонимание и отзывчивость держателей документа, и полагая, что новый владелец зассыт ввязываться в аферу с перспективой личной ответственности. Однако, доступность возможно обеспечить и «законным» путём. Это путь возврата материалов первому предшествующему владельцу под благовидным правовым поводом. Повод и основания (мнимые) для этого обеспечиваются, например, порядком возвращения судом материалов дела прокурору (ст. 237 УПК), а прокурором следователю (ст. 221.1.2 УПК), а и от одного следака другому (37.2.12, 39.1.1 и 11 УПК). Фактические основания для таких и подобных вариаций придумываются до легко и изящно. Особое лицемерие – когда основанием указывают благой почин: необходимость блюсти Право на защиту.

Ну, к чему такие условности, господа! Естественным, предпочтительным и традиционным будет условие дружественности структур, их взаимопонимания и согласия при общем решении о доступе, обменах и передачах.

Практически невозможно осуществить подлог при утрате документа или при его нахождении визированной формой в лагере независимых или противостоящих субъектов, например, в твоих руках. Понятно, здесь мундиро-мантные негодяи оказываются под угрозой разоблачений. Но и в таких ситуациях мусора с детской непосредственностью делают попытки внедрить новую бумагу, божась именно в её оригинальности, дескать, ошибочка и техническая запарка вышла: вот он, правильный, а тот – брак, экземпляр с опечатками, который в канцелярской путанице мимо корзины втесался среди бумаг. Так ведь и такой лепет канает, принимается убедительным и достаточным доводом в вышестоящих инстанциях. Как не поверить, когда кровное дитя брешет? Святое дело.

Как-то раз мне на удачу подвернулся такой наглючий судья. Я ему вздумал апеллировать, тыкать в харю его же решением (удостоверенная копия).

Судья тот секунду поморщил носик и запросто поменял в деле оригинал решения на новый вариант, внеся в него соответствующие правки. А от моей копии жрец правосудия отмахнулся, изъял её под предлогом ознакомления, дерзко ссылался об опечатках в моей копии, и в ответ на уместный ропот защиты, пользуясь тем, что я не могу до его глотки дотянуться зубами, стал судья тот угрожать уголовной расправой: мол, это ты сам, падла, сидя в тюряге своей вонючей подделал документ, а не завалишь епало, припаяю новую делюгу, сука преступная. С них станется… Насчёт «падлы» и «суки» я как бы не возражаю, но укором в подставе и фальши остался оскорблён.

С вещдоками сложнее. Этот источник физически нейтрален к мусорской среде, и их большинство оригинально и неподменно. Если, допустим, и возможно раздобыть аналогичный гвоздь или перчатку, то ювелирку или конверт с рукописным текстом покойника нарыть неоткуда. Легче угробить такой вещдок и затеять пропажу. Достоверность вещдока выясняется из самих материалов, где прослеживается судьба дока с описаниями и перекрёстными ссылками на оный, вплоть до обстоятельств его обнаружения и приобщения. Дополнительные меры по выяснению всяких противоречий природы и принадлежности выясняют через дополнительные проверки через сопричастных к обороту с этой вещью (предметом) уже известных лиц или вновь выявленных очевидцев.

Мелким гребнем чеши, и гниды недостоверности обильно осыпят шузы твои. Тем явственнее будут признаки недостоверности, чем на более дольный период отступает время подмены от времени рождения первичного источника. Время неотвратимо меняет нас и всё окрест. Неутешительное само по себе обстоятельство это в данном случае играет нам в плюс. Например, вздумает следак через полгода-год свой документ воссоздать по-новой, а прежних средств не сыскать ему. Потому что Мир сменился: чернила не те, бумага в принтере не та, рука подпись выводит не ту и мыслит он уже не так. Те-та-ту-так. А, кроме того, материалы пухнут объёмом, копии идут вразлёт по инстанциям, перекрёстные ссылки копятся. Ещё не зная о подлоге ты взглянешь на такой документ в ряду других, того же времени и лица-издателя и всяко различия отметишь, то ли по бланкетной форме, то ли по рукописным приметам или расхождениями с ранними копиями и параллельными ссылками. Где-то, а косячок обнаружится.

Существует симпатичная практика (дозволенная между прочим Законом – статья 158.1 УПК) восстанавливать материалы дела – документы, утраченные в ходе производства. Документы в их доказательственном значении самым чудесным образом восстанавливают по сохранившимся копиям, а иногда и по памяти. То есть, если оригинал по каким-то причинам профукали мусора, они принимают решение о восстановлении, изыскивают его копию (не обязательно удостоверенную), сами удостоверяют её соответствие и правильность и принимают в работу взамен оригинала на тех же условиях. Во как!