Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Утверждаю, что мусора да и народ в целом ещё не готовы смириться и на деле принимать этот принцип, следовать ему. В его действенность не верят, значение его не приемлют и не осознают, в нужности сомневаются. Правовое воспитание наших правящих юристиков ещё на уровне палеолита, разум покрыт чешуёй, совесть их удалена, как аппендикс. И если ты в присутствии прокурорских, следственных или судейских представителей, или даже при защитнике-адвокате станешь лопотать о Презумпции твоей невиновности, они едва сдержаться от ухмылок по твоей наивности. Но это только их отношение, которое вовсе не означает, что Принцип окаменел безвозвратно. Он жив кроха, глумятся над ним невежды, и на этом часто прокалываются. К сожалению факты нарушений ПН выносятся на обсуждение только по делам, рассматриваемых в межгосударственных инстанциях, в рамках нарушений Конвенции или Пакта, да и там крайне вяло. И мне не известны случаи, когда бы в наших судах добросовестно рассматривались эти вопросы, тем более выносились значимые решения, связанные именно с нарушением ПН. Так может быть и не случается таких нарушений? «Ой-хохонюшки-хо-хо».

(А.Н.Островский. Снегурочка.)

Традиционно и популярно ПН понимается, как запрет утверждать о виновности конкретного лица в совершении им конкретного преступления ещё до времени окончательного судебного решения об этом. Такие нарушения усматривают, в частности, в высказываниях о виновности со стороны представителей власти, организаций и граждан. На слуху случаи обвинительных высказываний через средства массовой информации. Да только действительное содержание ПН много глубже. Это видно даже и из объёма самой нормы по статье 14 УПК, которая многограннее даже положений Конституции РФ и международных актов. Нужно только принуждать всякий раз лицемеров уважать права по ПН. Прогресс на Руси движим розгами.

«…считается невиновным…». Считать или не считать – это элементы внутренних убеждений. Если определённые выводы созрели и укоренились в мозгу, но не объявлены вслух, это, конечно, не означает, что выводов нет вообще никаких. Мы не телепаты, не в состоянии проникнуть в мыслительную коробку судьи или другого думающего и рассуждающего «про себя», чтобы выяснить их мнения, действительные «считания», – всё, что решили они для себя наперёд. Прямые вопросы об этом истинную мысль их не раскроют. Предубедительные помыслы о виновности возможно лишь изредка засечь по косвенным признакам: поведение, намёки-высказывания, интонации. Например, заявив судье о своей невиновности, в ответ встречаешь ухмылку, удивлённую иронию «Неужели?», сомнительные отмашки «Да бросьте!». Или, в ответ на ходатайство о прекращении преследования издаётся отказное постановление с фомулировочкой «И так всё ясно..» и т. п. Такое отношение предубеждённости определяется по совокупности внешних признаков, и частью – по интуиции. Что не поддаётся документальной фиксации обычными средствами. В протоколах об этом укажут только по настоянию в виде возражений стороны, а выводы твои о характере подобных действий и высказываний отнесут к собственному воображению и мнительности. Неявное поведение не подпадает под процессуальную оценку, а видео-фиксация всего процесса не практикуется. Но это не повод умалчивать свои выводы по нарушению ПН. Любые сомнительные акции должны быть заявлены, зафиксированы документально, в том числе через Замечания к протоколам следственных и судебных действий, в Возражениях на действия и решения, в Жалобах. Твои указания о нарушении ПН не должны иметь характер предположений, но формулироваться только в утвердительной форме, сопровождаться приведением конкретных фактов и обстоятельств, свидетельствами других (если есть), твёрдым мнением о существе происходящего, оценкой этого и ссылками на последствия. Обращения должны содержать требования об устранении нарушения, о наказании нарушителей и о возмещении вреда. Это, как минимум, принудит окружающих соизмерять свои действия с форматом ПН «до тех пор…».