Курс на Марс. Самый реалистичный проект полета к Красной планете

Когда я был мальчиком, я читал много книг по классической истории. Я по-прежнему очень хорошо помню одну речь, которую Перикл, афинский полководец, произнес в честь погибших в конце второго года отчаянной войны Афин со Спартой. Он обратился к собравшимся родственникам: «Эти люди, ваши сыновья и мужья, мертвы, и я понимаю, что вы печальны. Но посмотрите на то, за что они умерли: они умерли за Афины. А что это, как не город, который призывает свой народ быть гражданами, а не просто жителями, который прославляет философию, науку и разум и который позволяет своему народу жить хорошо, помня о своем долге и праве – быть в полной мере человеком». И тогда Перикл сказал: «Будущие века будут восхищаться нами так же, как и нынешний век восхищается нами сейчас».

Хотя Афины вскоре оказались уничтожены как крупная держава, Перикл был прав: люди по-прежнему ими восхищаются спустя более двух тысяч лет, несмотря на все накопленные технологические и культурные достижения. Что ж, если мы сделаем свою работу и откроем новый мир для человечества, то две тысячи лет спустя, вероятно, люди будут жить не только на Земле и Марсе, но и на многих других планетах нашей Галактики. У этих людей будут технологии и способности, которые показались бы нам такими же магическими, какими наши технологии выглядели бы для жителя Афин времен Перикла. Но если все поразительные умения сделаем возможными именно мы, то люди грядущего, живущие в мирах среди мириада цивилизованных звезд, будут оглядываться на наше время и удивляться нам.

Эпилог Значение марсианской территории

Чуть больше ста лет назад молодой профессор истории из тогда сравнительно малоизвестного Университета штата Висконсин приготовился выступить на ежегодной конференции Американской исторической ассоциации. Доклад Фредерика Джексона Тернера был последним в вечерней сессии. Ему предшествовала длинная вереница утомительных выступлений, однако большинство участников конференции осталось, чтобы послушать Тернера. Возможно, прошел слух, что будет сказано что-то важное. Так и оказалось: Тернер продемонстрировал блестящее понимание основ американского общества и американского характера. Источником эгалитарной демократии Америки, индивидуализма и духа новаторства были не правовые теории, прецеденты, традиции, национальный запас, сказал он. Им было существование границ.

«Американский интеллект обязан своими поразительными качествами фронтиру, – сказал Тернер. – Эта грубая сила, соединенная с проницательностью и любознательностью; этот практический, изобретательный склад ума, быстро находящий средства для достижения результатов; это мастерское понимание материального мира, лишенное артистизма, но неудержимое на пути к целям; эта неугомонная нервная энергия; этот господствующий индивидуализм, работающий во благо и на зло; и в то же время эти жизнерадостность и избыток чувств, которыми сопровождается свобода, – всё это особенности фронтира или же свойства, которые нужны в других местах в связи с его существованием».

Тернер продолжал, подходя к самой сути, «На границе на мгновение рушатся привычные связи, и необузданность торжествует. Там уже нет места неизведанному. Там есть упрямая американская среда со своим властным вызовом принять условия фронтира, там также есть унаследованный образ действия, и все же, несмотря на эту окружающую среду и несмотря на обычаи, каждая граница действительно предоставляет новую возможность, лазейку для побега из рабства прошлого. Там, где есть граница, есть и свежесть, и уверенность, и презрение к старому обществу, нетерпимость к его ограничениям и его идеям и равнодушие к его урокам».

«Как Средиземное море было для греков тем, что разрушало рамки обыденного, предлагало новые впечатления, вызывало появление новых институтов и видов деятельности, так и граница и новые территории значимы для Соединенных Штатов, если не сказать больше» [54].

Идеи Тернера стали интеллектуальной сенсацией, создавшей в течение нескольких лет целую школу историков – они показали, что не только американская культура, но прогрессивная гуманистическая цивилизация, которую представляет и Америка, появились главным образом благодаря великой границе глобального заселения, перед которой Европа оказалась в эпоху Великих географических открытий.

Тернер опубликовал свою статью в 1893 году. Всего за три года до этого, в 1890 году, американская граница была объявлена закрытой: линия заселения, которая всегда определяла будущее западной экспансии, фактически встретилась с линией заселения, проходящей к востоку от Калифорнии. Сегодня, чуть более века спустя, снова встает вопрос, заданный Тернером: что делать, если границ действительно больше нет? Что произойдет с Америкой и всем, за что она ратует? Может ли свободное, эгалитарное, инновационное общество выжить в отсутствие места для роста?