Курс русской истории (Лекции XXXIII-LXI)

Уже умиравший Богдан и тут стал поперек дороги и друзьям, и недругам, обоим государствам, и тому, которому изменил, и тому, которому присягал. Испуганный сближением Москвы с Польшей, он вошел в соглашение со шведским королем Карлом Х и трансильванским князем Рагоци, и они втроем составили план раздела Речи Посполитой. Истый представитель своего казачества, привыкшего служить на все четыре стороны, Богдан перебывал слугой или союзником, а подчас и предателем всех соседних владетелей, и короля польского, и царя московского, и хана крымского, и султана турецкого, и господаря молдавского, и князя трансильванского и кончил замыслом стать вольным удельным князем малороссийским при польско-шведском короле, которым хотелось быть Карлу X. Эти предсмертные козни Богдана и заставили царя Алексея кое-как кончить шведскую войну. Малороссия втянула Москву и в первое прямое столкновение с Турцией. По смерти Богдана началась открытая борьба казацкой старшины с чернью. Преемник его Выговский передался королю и с татарами под Конотопом уничтожил лучшее войско царя Алексея (1659). Ободренные этим и освободившись от шведов с помощью Москвы, поляки не хотели уступать ей ничего из ее завоеваний. Началась вторая война с Польшей, сопровождавшаяся для Москвы двумя страшными неудачами, поражением князя Хованского в Белоруссии и капитуляцией Шереметева под Чудновом на Волыни вследствие казацкой измены. Литва и Белоруссия были потеряны. Преемники Выговского, сын Богдана Юрий и Тетеря, изменили. Украйна разделилась по Днепру на две враждебные половины, левую московскую и правую польскую. Король захватил почти всю Малороссию. Обе боровшиеся стороны дошли до крайнего истощения: в Москве нечем стало платить ратным людям и выпустили медные деньги по цене серебряных, что вызвало московский бунт 1662 г.; Великая Польша взбунтовалась против короля под предводительством Любомирского. Москва и Польша, казалось, готовы были выпить друг у друга последние капли крови. Их выручил враг обеих гетман Дорошенко, поддавшись с правобережной Украйны султану (1666). Ввиду грозного общего врага Андрусовское перемирие 1667 г. положило конец войне. Москва удержала за собой области Смоленскую и Северскую и левую половину Украйны с Киевом, стала широко растянутым фронтом на Днепре от его верховьев до Запорожья, которое, согласно своей исторической природе, осталось в межеумочном положении, на службе у обоих государств, Польского и Московского. Новая династия замолила свои столбовские, деулинские и поляновские грехи. Андрусовский договор произвел крутой перелом во внешней политике Москвы. Руководителем ее вместо осторожно-близорукого Б. И. Морозова стал виновник этого договора А. Л. Ордин-Нащокин, умевший заглядывать вперед. Он начал разрабатывать новую политическую комбинацию. Польша перестала казаться опасной. Вековая борьба с ней приостановилась надолго, на целое столетие. Малороссийский вопрос заслонили другие задачи, им же и поставленные. Они направлены были на Ливонию, т.е. Швецию, и на Турцию. Для борьбы с той и другой нужен был союз с Польшей, угрожаемой обеими; она сама усиленно хлопотала об этом союзе. Ордин-Нащокин развил идею этого союза в целую систему. В записке, поданной царю еще до Андрусовского договора, он тремя соображениями доказывал необходимость этого союза: только этот союз даст возможность покровительствовать православным в Польше; только при тесном союзе с Польшей можно удержать казаков от злой войны с Великороссией по наущению хана и шведа; наконец, молдаване и волохи, теперь отделенные от православной Руси враждебной Польшей, при нашем союзе с нею к нам пристанут и отпадут от турок, и тогда от самого Дуная через Днестр из всех волохов, из Подолии, Червонной Руси, Волыни, Малой и Великой Руси составится цельный многочисленный народ христианский, дети одной матери, православной церкви. Последнее соображение должно было встретить в царе особенное сочувствие: мысль о турецких христианах давно занимала Алексея. В 1656 г. на пасху, похристосовавшись в церкви с жившими в Москве греческими купцами, он спросил их, хотят ли они, чтобы он освободил их от турецкой неволи, и на понятный ответ их продолжал: «Когда вернетесь в свою страну, просите своих архиереев, священников и монахов молиться за меня, и по их молитвам мой меч рассечет выю моих врагов». Потом с обильными слезами он сказал, обращаясь к боярам, что его сердце сокрушается о порабощении этих бедных людей неверными и бог взыщет с него в день судный за то, что, имея возможность освободить их, он пренебрегает этим, но он принял на себя обязательство принести в жертву свое войско, казну, даже кровь свою для их избавления. Так рассказывали сами греческие купцы. В договоре 1672 г. незадолго до нашествия султана на Польшу царь обязался помогать королю в случае нападения турок и послать к султану и хану отговаривать их от войны с Польшей. Виды непривычных союзников далеко не совпадали: Польша прежде всего заботилась о своей внешней безопасности; для Москвы к этому присоединялся еще вопрос о единоверцах, и притом вопрос обоюдосторонний — о турецких христианах с русской стороны и о русских магометанах с турецкой. Так скрестились религиозные отношения на европейском Востоке еще в XVI в. Московский царь Иван, как вы знаете, покорил два магометанских царства, Казанское и Астраханское. Но покоренные магометане с надеждой и мольбой обращались к своему духовному главе, преемнику халифов, султану турецкому, призывая его освободить их от христианского ига. В свою очередь под рукой турецкого султана жило на Балканском полуострове многочисленное население, единоверное и единоплеменное с русским народом. Оно также с надеждой и мольбой обращалось к московскому государю, покровителю православного Востока, призывая его освободить турецких христиан от магометанского ярма. Мысль о борьбе с турками при помощи Москвы тогда стала бойко распространяться среди балканских христиан. Согласно договору, московские послы поехали в Константинополь отговорить султана от войны с Речью Посполитой. Знаменательные вести привезли они из Турции. Проезжая по Молдавии и Валахии, они слышали такие толки в народе: «Дал бы только бог хотя малую победу одержать над турками христианам, и мы тотчас стали бы промышлять над неверными». Но в Константинополе московским послам сказали, что недавно приходили сюда послы от казанских и астраханских татар и от башкир, которые просили султана принять в свое подданство царства Казанское и Астраханское, жалуясь, что московские люди, ненавидя их басурманскую веру, многих из них бьют до смерти и разоряют беспрестанно. Султан велел татарам потерпеть еще немного и пожаловал челобитчиков халатами.