Курс выживания

– Ну? – поболтав коньяк в фужере, подтолкнул Назар.

– Нам надо поговорить. Серьезно. – Я сжала руки в кулаки и упрямо вскинула подбородок. Тянула время и не знала, с чего начать. У меня не было даже элементарной вступительной фразы! Только глупость одна в голове! А разговаривая с Туполевым, нельзя надеяться на авось, как карта ляжет. Ошибешься хотя бы в интонации, и муж повернет разговор как ему угодно. Заставит бестолково оправдываться, бесполезно лить слезы, быть неуверенной и жалкой.

А оправдываться перед Туполевым нельзя. Я слишком хорошо знаю своего мужа. С ним надо быть твердой и уверенной в своей правоте с первой минуты. Только так я смогу сразу поставить его на свою точку зрения и рассматривать ситуацию не предвзято, а трезво, без скидок на ревность и подозрения.

И главное: в эти же секунды мне предстояло решить, как быть с прослушкой информатора. Начни я сразу, под микрофоны, выкладывать всю подоплеку интриги, враг уйдет! Юркнет в тину и уничтожит все следы.

Ну надо же так всему совпасть! Микрофоны в подарок от информатора, приезд Туполева, Андрюша в камышах (осторожный сукин сын, дал наушник без микрофона, приклеенного, как во всех путных детективах, под рубашку!). Как я теперь с ним переговорю?! По «громкой связи», что ли?! Ведь начни я сейчас каяться, информатор может через забор перепрыгнуть и ищи ветра в поле! Андрюшу надо предупредить… Пусть за поместьем присматривает…

И что, следуя из всего вышеизложенного, мне ставить во главу угла – безопасность или правдивость?! Свой брак и честное имя или поимку преступника?!

Туполев молча смотрел уже мне в глаза и ждал продолжения.

– Назар, – соблюдая внешнее спокойствие, сказала я, – налей мне, пожалуйста, выпить. Я на минуточку. В туалет.

Но в ванной и туалетах Андрей «клопов» не ставил. Оставалось надеяться на догадливость сыщика.

С видом вдовствующей императрицы я зашагала под арку и тут же – хвала Создателю! – услышала в ухе тихий голос сыщика:

– Софья, если нужна помощь, кашляни два раза. – Я медленно топала дальше под арку к кухне. – Если у тебя есть что предложить, кашляни один раз.

– Кхе.

– Топай на второй этаж, там возле гардеробной установлена только моя камера, нацеленная на коридорную развязку спальни – удобства.

Здорово. Как я теперь, интересно знать повернусь в другом направлении и потопаю к лестнице?!

Эх, крепка ты, Софья, задним умом. Нет бы сразу догадаться и топать куда следует!

Я оглянулась назад и, увидев, что Туполев занят наполнением второго фужера, рысью метнулась к лестнице. Пробежала до гардеробной, не обнаружила там ничего похожего на микрофон и принялась беседовать с дверным косяком:

– Ты меня слышишь?

– Угу.

– Выдвигайся к выезду из поместья и задерживай каждого, кто поторопится нас покинуть.

– Задерживать как? – многозначительно прозвучало в моем ухе.

– Без разницы. Громко, тихо, потом отмажу. Главное, не дай ему уйти.

– Ему – это кому?

– Пока не знаю. Но не дай ему уйти, я могу в чем-то проколоться.

– Идешь сознаваться?

– Пока не решила. Посмотрю, как поведет себя Назар, постараюсь заболтать и увести в его личную спальню. Там ведь микрофона нет?

– Нет. Только в общей.

– Тогда я побежала. Попробую выпить по-быстренькому и утащить наверх.

Пробормотав все это, я пригладила всклокоченные о диванные подушки волосы, одернула безразмерную майку – ну надо же таким чучелом мужа встретить! – и поскакала в гостиную, не пытаясь даже на ходу составить вступительный текст. Теперь домашние заготовки мало чем помогут. Время упущено, и начинать придется в зависимости от выражения глаз любимого.

Назар сидел в кресле возле бара и, слепо глядя перед собой, грел в ладони донышко коньячного фужера. Я плюхнулась в кресло напротив, сложила руки на коленях и постаралась спину держать прямо. Смотрела на мужа и ждала от него хоть каких-то слов.

Назар сильно осунулся. Глаза застряли в глубоких впадинах болотного цвета и смотрели на мир без привычного боевого блеска, на висках, кажется, седины прибавилось… Но он держался. Поднял бокал, понюхал согревшийся коньяк и сделал небольшой глоток. Потом дотянулся до столика, снял с него второй, наполненный фужер и, протянув его мне, с грустным, но все же ехидством произнес любимый Дусин тост:

– Ну что… со свиданьицем, что ли…

И столько в этом чуть детском ехидстве обиды прозвучало, что я чуть не разрыдалась! Как же я подвела тебя, любимый! Сижу тут, дура дурой, вступления изобретаю, а ведь ни разу за все эти дни в голове даже сквозняком не пронеслось: почему меня ни разу следователь не навестил?! Почему в прокуратуру не вызвали? Меня даже не допросили толком ни разу!

А журналисты? Как получилось, что ни один газетчик не позвонил опозорившейся богачке и не предложил настойчиво интервью дать?! Почему возле ворот нашей гасиенды не дежурили документалисты из криминальной хроники?! Как получилось, что меня все оставили в покое?!