Курсант. На Берлин

Естественно, Шипко пояснил с самого начала, чем конкретно мы надавим на Шульгина.

* * *

— Ляля? Кто такая Ляля? Жена? Почему он должен ради нее согласится на сотрудничество? — Спросил я Панасыча, едва он озвучил мне фразу, которую я должен сказать Василию Витальевичу.

— Не кто такая, а кто такой. Это его сын. — Сухо ответил чекист.

— О едрить те в рыло… — Высказался я от неожиданности любимой поговоркой Панасыча. — Почему Ляля-то? Бабское имя.

— Слушай, Реутов, чего ты ко мне прилепился? Я тебе — господь бог, знать ответы на все? Ну вот величали они его Лялей. Черт их поймет, по какой логике. Сыновей вообще было трое. Старший Василид добровольцем записался в «Орденскую дружину», состоявшую в основном из учащейся молодёжи. Ну и погиб, как и все двадцать пять юношей из этой дружины, в бою со сторонниками Директории. Собственно говоря, случилось это при обороне Киева, когда их забыли поставить в известность, что гетман капитулировал и они могут покинуть позицию… Что? Что ты так смотришь?

Шипко, который начал расхаживать прямо передо мной, остановился, вопросительно подняв брови. У него, кстати, всегда срабатывала эта бесячья привычка мельтешить перед глазами, когда он рассказывал важную информацию. Разговорить спокойно не может человек.

— Очень извиняюсь… Товарищ сержант государственной безопасности, а что такое Директория? — Осторожно поинтересовался я.

Не то, чтоб это было принципиально необходимо, но я вообще не понял, сторонником чего был сын этого Шульгина. Хотя, с другой стороны, Шипко сам постоянно твердит, важна каждая мелочь. Вдруг мне эта Директория потом где-нибудь аукнется.

— Неуч! — Коротко рявкнул Панасыч. — Учитель истории получит выговор. В кратце расскажу. В результате поражения Центральных держав в Первой мировой войне Украинская держава во главе с гетманом Скоропадским лишилась своих внешних союзников — Германии и Австро-Венгрии, его положение стало шатким. В ночь на 14 ноября 1918 года бывшими деятелями Центральной рады во главе с Владимиром Винниченко была образована Директория Украинской Народной Республики, начавшая вооружённую борьбу за власть. Выступив из Белой Церкви 14 декабря войска Директории захватили столицу и свергли власть гетмана Скоропадского, бежавшего из страны. Теперь ясно?

— Да. — Кивнул я, хотя вопросики ещё остались.

На уроках истории в секретной школе тема того, что происходило после 1917 года, конечно, освещалась, но в большей мере была посвящена Владимиру Ильичу и его соратникам. Смысл сводился к следующему. Врангель, Колчак, Кутепов и остальные — сволочи. Большевики — молодцы. Поэтому всякие детали про какие-то Директории нам не рассказывали. Однако я решил не нервировать Панасыча. По большому счету, и правда, не об этом речь.

— Так… Младший сын Дмитрий… Сейчас находится во Франции. Член НТС, поддерживает фашистский режим, считает его реальной возможностью освободить Россию… Что опять?

Шипко снова осёкся, уставившись на меня раздражённым взглядом.

— Нет-нет… Все хорошо. Внимательно слушаю, Николай Панасыч. — Ответил я, с невинным видом хлопая глазами.

Хотя про себя пять раз выматерился. Что за сраный еще НТС⁈ Откуда это? И как оно расшифровывается⁈ Однако, учитывая, что Шипко упомянул аббревиатуру вскользь, решил, значит, не особо она важна. Хрен с ней.

— Смотри мне, Реутов… — Чекист погрозил пальцем, а затем продолжил. — Нас интересует средний сын — Вениамин. Или Ляля, как называли его родители. В 1920 году — юнкер Флота, служил в пулемётной команде 3-го Марковского полка и пропал без вести. На самом деле раненым попал в плен во время Крымской эвакуации. Шульгин предпринимал активные попытки найти следы сына. Именно поэтому он тайно посетил СССР. Там дело было не столько и не только в книге, которую он хотел написать. Поиски не увенчались успехом. Ты передаш ему нательный крестик сына и скажешь, что в случае успешного сотрудничества, он получит Вениамина в целости и сохранности. Мы сами следы этого Ляли отыскали недавно. Иначе воспользовались бы раньше.

— Серьезно? Он и правда получит сына? — Я с недоверием посмотрел на Панасыча. С трудом представляю, будто чекисты выпустят этого Лялю из Союза.

— Конечно, нет. Вениамин Шульгин умер в доме для умалишённых в Виннице больше десяти лет назад. Его крестик чудом сохранился у медсестры, которая ухаживала за ним перед смертью…

* * *

Я моргнул, прогоняя мелькнувшее перед глазами лицо Панасыча. Просто вспомнились не только его слова, но и взгляд, каким он смотрел на крестик, когда объяснял суть моей задачи.

По факту в данный момент я шантажирую человека мертвецом. Даю надежду на то, чего нет. Вот такой я молодец.

— Вы… Господи боже… — Василий Витальевич поднялся с кресла, сделал два нетвердых шага, а потом чуть не упал. У него подкосились ноги.

— Барин, ну вы чего⁈ — Семён, который ошивался неподалеку, тут же кинулся хозяину на помощь.