Курсант. На Берлин

Вместе с полковником в отставке за столиком сидели двое мужчин, тоже какие-то военные чины. То ли бывшие, то ли настоящие. Я, если честно, особо не вникал, когда нас представили друг другу. А уж они тем более не вникали. Просто не имели для этого сил. Оба товарища были бессовестным образом пьяны в стельку. Поэтому весь прошедший час я слушал только Осмо. У остальных на финском-то плохо получалось выдавать что-либо членораздельное, не говоря уж про русский. К счастью.

— А я, главное, вышел, тебя нет. Думаю, вот так номер. Только познакомились. Так душевно провели время. — Бубнил Куусари мне в ухо, по десятому кругу вспоминая нашу прошлую встречу.

— Да срочные дела вспомнились. Пришлось бежать. — Ответил я рассеянно, при этом каждые пять минут сканируя пространство взглядом.

Должен… Он обязательно должен прийти…

К тому же, народу в зале прибавилось. Помимо мужчин, само собой, тут были и девушки.

Пианино надрывалось, гости смеялись, никому ни до кого не было дела. Идеальные условия. Так какого черта Клячин не торопится объявиться?

Я промаялся еще два часа, а потом понял, дядя Коля не придет.

— Ни черта не понимаю… — Высказался себе под нос и в сердцах отодвинул бокал в сторону.

— Алексей, ну давай выпьем!

Куусари моментально вскочил на ноги, расценив мой жест, как приглашение продолжить веселье. Удивительная крепость духа и тела. Чисто теоретически он уже должен свалиться под стол.

При этом Осмо слишком резко махнул своим стаканом и его содержимое выплеснулось через край. Прямо на голову одному из товарищей полковника в отставке. Товарищ даже не дёрнулся. Он мирно сопел, упав лицом в тарелку. И это, между прочим, не в переносном смысле.

Я вообще за время, проведённое в заведении, понял, салон мадам Жульет выполняет функции борделя в последнюю очередь. Для начала он является той самой отдушиной для финских мужчин, где они могут быть самими собой.

По большому счёту, господа приходят сюда не только и не столько ради интимных удовольствий. Они в гостях у мадам Жульет просто-напросто отрываются по полной в рамках своих понятий. И судя по тому, что почти все гости в зале были в стельку, прибухнуть любит не один Осмо. Видимо, для финнов это самый лучший релакс.

Дома они не могут позволить себе подобного поведения. Дома они все — добропорядочные граждане и примерные семьянины.

Единственное, конечно, что могу признать, пьяные финны — это совсем не то, что пьяные русские.

Во-первых, они достаточно быстро и конкретно пьянеют. Во-вторых, ведут себя тихо, спокойно, не доставляя никому проблем. Пожалуй, прошлый раз, когда Куусари устроил мордобой, стал исключением из правил. Да и потом, думаю, там вообще дело было не в алкоголе, а конкретно в его ненависти к Эско Риекки.

В итоге, когда времени прошло слишком много и ничего путного я не добился, кроме некоторого количества вина, выпитого с большой неохотой, стало понятно, пора валить.

— Алексей, ты куда? — Моментально среагировал Осмо, как только я поднялся из-за стола и напялил шляпу, лежавшую на специальной подставке.

— Пойду отдыхать. Вечер был прекрасным, но если задержусь, утро будет не очень хорошим.

Я пьяно улыбнулся полковнику в отставке и, покачнувшись, оперся рукой о спинку стула.

Вообще, конечно, на самом деле я был совершенно трезв. Все это время, пока Куусари упорно требовал каждые пять минут выпить, я тактично и незаметно выливал алкоголь в кадку со стоящим рядом фикусом. Цветочек меня сильно выручил. Накидываться желания не было никакого, да и ни к чему это, но из-за упертого Осмо мне приходилось делать вид, будто я пью с ним наравне.

Соответственно, в данный момент просто изображал из себя человека, изрядно употребившего лишку́.

— Алексей, ну как же так? Скоро Генриетта будет петь. Ты слышал, как поет Генриетта? О-о-о-о-о… Это божественно. Она обычно появляется в полночь.

Полковник вытащил из кармана жилета часы, щелкнул крышечкой и пару минут бестолково на них пялился, пытаясь сообразить, сколько сейчас времени. Однако, судя по тому, что крышечка благополучно закрылась, а лицо Куусари осталось все таким же бестолковым, у него это не очень получилось.

— Осмо, искренне верю, что Генриетта великолепна, но мне и правда пора.

Я положил руку полковнику на плечо, важно кивнул, а затем развернулся и нетвердой походкой направился в холл.

— Алексей, уже уходите?

Как обычно, словно из воздуха, рядом материализовалась мадам Жульет. Удивительная клиентоориентированность.

— Да, пойду, пожалуй. Благодарю, все просто замечательно. — Ответил я дамочке, напяливая пальто, которое услужливо протянул мне консьерж.

— Ах, какая жалость. Вы не услышите Генриетту. — Хозяйка салона надула губы и состроила обиженное лицо.–Каждый, кто бывает в Хельсинки, непременно должен ее послушать. Она божественна.

— Вы знаете, с большим трудом переживу эту трагедию. Придется собрать всю волю в кулак. Как-нибудь в другой раз. — Я кивнул мадам Жульет, прощаясь, и вышел на улицу.

Честно говоря, после пропитанного парами алкоголя и табаком зала, свежий воздух показался мне просто фантастически приятным.