— Да нахер она мне нужна? Я добро помню, не за награды Медведев дела проворачивает. Как отпустил ты меня не забыл. Помогу, чем смогу. Только инструменты нужные я порастерял. Заказать слесарю надо будет. Какой там сейф? Какой замок? Кабинет тоже запирается?
— Вот это другой разговор, — я придвинул к дивану журнальный столик.
Он оказался тяжелый, как асфальтовый каток. Будто из чугуна отлит. Разложил на нем свои домашние зарисовки сейфа и замочной скважины.
Медведев повертел в руках листки с моими художествами, почесал затылок, посопел и задумчиво произнес:
— Судя по формату ящика — сейф старой модели. Замок, получается, под ключ “бабочку” с полым стержнем изготовлен. Запирающие пластины у таких замков штамповкой изготавливаются, потому строгой геометрии не имеют. Отмычки нам понадобятся всего две. Типа крючков специальных. Такие я и сам могу сварганить.
— Отлично, — потирал я руки.
Не хотелось, чтобы еще какой-то слесарь участвовал в нашем предприятии, ведь всем известен “всемирный закон сохранения тайны”, который гласит, что с каждым новым участником в секретном деле конфиденциальность его снижается в геометрической прогрессии.
— Поможешь мне инструменты изготовить, — буркнул медвежатник.
— Я? Отмычки сделать?
— Нет, яйца Фаберже золотом расписать. Конечно, отмычки.
— С удовольствием, — не думал я, что когда-нибудь буду подобным заниматься.
Самому интересно вдруг стало. Из мента я превращался в бандита. Что ж… Такая всем известная карьера в девяностые была отнюдь не редкость, когда нашего брата пытались на колени поставить развалом системы и нищенской зарплатой. Стойкие выдержали, а слабаки в криминал подались.
— Нужно три сварочных электрода. Один запасной будет, распорядился шубник. — Принеси сегодня.
— Да я их через сорок минут достану.
Я смотался за электродами на ближайшую стройку. За пачку “Примы” выменял у сварщика десяток отборных стержней (взял на всякий случай побольше и разного калибра) и вернулся к Медведеву в квартиру. Тот уже все подготовил. Прикрутил на кухонный стол маленькие тиски, разложил разномастные напильники, плоскогубцы, пилку по металлу.
— Приступим, — просопел он, засучив рукава и отобрав для работы трех-миллиметровые стержни.
Руки у Медведева оказались как у борца. Жилистые и бугристые, ни капли жира. Сильные, как кольца удава. Как я еще тогда смог его уложить? Даже сейчас он был килограмм на десять меня массивнее. А тогда я еще меньше был.
— Очисти электрод от защитного покрытия, — шубник вручил мне один из стержней, а сам принялся крошить ножом второй. — Потом наждачкой зашкури, чтобы гладкий был, как паркет в “Кремле”.
Я очистил заготовку и старательно заполировал шкуркой.
— А зачем шлифовать их, — спросил я. — Чтоб точность лучше была?
— С такими замками точность не нужна, просто нравится мне работать с инструментом приятным на ощупь, — оскалился медвежатник.
Заготовки Медведев зажал в тиски, оставив свободный конец длинной ровно двенадцать сантиметров. Загнул его строго под девяносто градусов. Далее на этом же коротком конце отмерил двенадцать миллиметров и снова сделал загиб, но уже в обратном направлении. Всё строго в одной плоскости.
— Теперь приступим к подготовке "рабочего крючка", — пояснил он, видя, с каким интересом я наблюдаю за рождением отмычек. — Который будет двигать пластину, что блокирует ручку запорного устройства. Толщина этой пластины около трех миллиметров. И нужна примерно такая же рабочая поверхность.
Он вооружился напильником и, чуть отступив от загиба (чтобы жёсткость конструкции не терялась), обточил кончик с двух сторон. Тот стал напоминать по форме жало отвёртки.
— Всё, — довольно выдохнул медвежатник. — Один инструмент почти готов. Длинный конец еще чуть укорочу и для удобства загну маленько. Он у нас ручкой будет.
После принялся за изготовление второго крючка, который с его слов, нужен был для работы с пластинками, фиксирующими запорную пластину. Толщина этих трех пластинок всего около двух миллиметров. Поэтому крючок нужно делать совсем другой.
Заготовку из электрода согнул пополам под углом девяносто градусов. На одном конце сделал загиб длинной пятнадцать миллиметров под углом сто градусов.
— У этого крючка толщина должна быть чуть больше миллиметра, — пояснил медвежатник, — Чтобы не зацепить соседнюю пластину. И кончик закруглю сейчас, чтобы легче скользил. Ну, все. Дело сделано. Помнят руки, ёшкин кот…
На следующий день у нас все было готово. “Смена”, что подогнал мне Погодин, заряжена черно-белой фотопленкой на тридцать шесть кадров. Повязка с моей головы благополучно ликвидирована, номера с “Волги” скручены.
Мы подъехали к зданию УВД. Но не близко, а остановились чуть поодаль в переулке. В голове почему-то крутился известный народный блатняк: “Мы пошли на дело, выпить захотелось…”
Оделись неприметно. Я напялил серый свитер. Шубник нарядился в бесформенный поношенный советский костюм. По виду больше напоминавший робу.
— Проходим мимо дежурку, — инструктировал я его. — Морду тяпкой сделай, глазами по сторонам не зыркай. Иди за мной уверенно, будто на работу пришел.