Курсантка с фермы. Адаптация к хитрости (СИ)

В кабинке, сидя на диванчике, Ли ждали мужчины-центавриане. Одного я знала — это был тот самый курсант, разговор с которым я подслушала, Лэнг. А вот другой был, откровенно говоря, страшен. Не с виду: центаврианские гены подарили ему отличное тело и миндалевидные глаза сапфирового оттенка. Но выражение этих глаз, их ледяная красота испугали меня.

Мужчины приложили ладони к сердцу, приветствуя друг друга. Ли мягко подтолкнул меня на свободный диванчик.

— Нэнси, — представил он меня, и сел рядом. — Лэнг и Инг к твоим услугам.

— Блага, — смущенно проворковала я.

Мужчины начали говорить всякие милые любезности. Я улыбалась и мяла уголок салфетки со стола, и помнила про свои эмоции. Особого труда предстать перед ними испуганной, но польщенной вниманием старших девушкой мне не составило.

Центавриане осматривали меня так же пристрастно, как и Ли у смотровой площадки. Но, в отличие от него, во мне они видели только копну черных волос, стройную фигурку и румянец на щеках.

— Нэнси, как вам здесь нравится?

Я бросила взгляд на Ли, как бы спрашивая: «Хозяин, я могу говорить?» Малейв кивнул.

— Очень, — ответила я и оглянулась. — Красивые вещи.

— Вы как будто боитесь нас, Нэнси, — даже не скрывая насмешку, сказал тот, которого звали Инг, обладатель ледяных глаз.

— Что вы…

И снова приглушенный смех. Как похоже на змеиное шипение… Нам принесли выпить. Я изо всех сил старалась держать маску и не выдать своего настоящего отношения к ситуации, и поэтому постоянно глазела в пол, на свои руки.

Мужчины разговаривали о политике, о проблемах на новых колониях Федерации. Все это время я сидела тихонько; единственное, что мне было разрешено — это пить коктейль и жевать кусочки фруктов. Инг, тот самый, что сильно меня пугал, и который изучал меня гораздо дольше Лэнга, спросил:

— Нэнси, сколько вам лет?

— Двадцать пять.

Лэнг нахмурился и бросил недовольный взгляд на Ли. Точнее, не недовольный, а слегка, совсем чуть-чуть — вопросительный. Старшие расы скупо выражают эмоции.

— Вы где-то учитесь, Нэнси? Может быть, вам будет удобнее разговаривать с нами на земном английском?

— Не знаю, — я снова посмотрела на Ли.

— Видите ли, Нэнси, мы ужасно скучные люди, и разговоры у нас скучные. Поэтому моя подруга Орин сбежала от меня в бар. Но я уверен, одной ей там ужасно одиноко. Вы не выручите ее?

— Иди, — лениво разрешил Ли. — Скоро мы вас обеих позовем.

Лэнг вызвал официанта и попросил его отвести меня к загадочной «Орин» в бар. Я встала, опустила взгляд, и неуклюже вышла из кабинки. Меня сразу же бросило в пот. А что, если мою игру разгадали, и все поняли? Что тогда?

«Нина, успокойся. Вокруг — много эмпатов. Ты не должна показываться ни одной правдивой эмоции».

Официант довел меня до Орин, подруги Лэнга. Первое, что удивило меня — это ее расовая принадлежность. Тяжелая масса золотисто-рыжих волос свободно падала на обнаженную спину, круглые глаза янтарного цвета были густо подведены. Фигура стройная, но крепко сбитая. Если бы она стояла, то была бы выше меня на голову. Апранка для своей расы была не так уж красива — волосы и глаза не были светлыми, как у Круек.

Второе, что удивило меня — это ее вульгарный вид. Но это для женщин вульгарный. А для мужчин, наверное, не было ничего более захватывающего, чем смотреть в умопомрачительные глубины ее декольте, и представлять, как сладко целуют эти полные, безупречной формы губы.

Рыжая соблазнительница без особого интереса посмотрела на меня, и кивнула на соседний высокий стул. Взгромоздившись, я начала нервно улыбаться.

— Блага, — улыбнулась она. — Я Орин.

— А я Нэнси.

Апранка была ко мне мила только потому, что знала, откуда я пришла и что будет, если она скажет мне хотя бы одно грубое слово. Я сделала вид, как будто верю, что ее благожелательность настоящая.

— В «Кристалле» появилась новая охотница на старших. — хмыкнула она. — Сколько тебе лет?

— Двадцать пять.

— Двадцать пять, — повторила рыжая, скривилась, и тут же улыбнулась мне широко и отвратительно лживо. — Ты очень хорошенькая, Нэнси. И очень молоденькая. Но возрастом своим не свети тут, ладно? Сюда по умолчанию не младше тридцати пускают, и то — после уговоров.

— Да? А Ли сказал, что… — я произнесла это только, чтобы она поняла, с кем я пришла.

— Ли Малейв? — насторожилась она.

— Да, Малейв.

— Вот это сюрприз! Тут все вопросом задаются, какие же девушки ему нравятся. Оказывается, малолетние синеглазые дурочки.

— Откуда тебе знать, дурочка я или нет?

— В двадцать пять все мы дурочки. Детка, ты мне ответь честно, чем он тебя приманил? Жениться пообещал?

— Пока еще ничем не манил… Просто…

— Понятно. С непривычки все старшие кажутся неотразимыми: и красивые, и утонченные, и все-то знают, и все умеют. Но, знаешь… — Орин посмотрела на меня, и решила не заканчивать фразу.

— Что? — я подалась вперед.

— Простой надежный мужик в тысячу раз лучше. Центы, детка, благородными бывают только со центаврианками или лирианками. Все остальные для них — это лишь мимолетное удовольствие. Я тебе тут мечты о браке с Малейвом не порушила?

— Да я и не думала еще…

— А вот правильно, не думай.