Курсантка с фермы. Имитация любви (СИ)

Ли не произнес ни слова, но я даже спиной ощутила, как он смотрит. Вот бы и мне на него посмотреть! Какое у него сейчас лицо? А глаза? Да неважно, он все еще не вышел, а это значит, что контакт есть!

Только я возрадовалась, как он вышел.

Вышел, цвин рогатый! Не сказав ни единого слова!

Как он смеет не расстраиваться?

Пораженная, я сползла с кровати.

Ему все равно? А мне нет! Мне настолько не все равно, что я его щас прикончу!

Я вышла из комнаты и целеустремленно за ним направилась. Куда он пошел? В своей комнате его не оказалось, в гостиной тоже. Зато на глаза мне попался управляющий, и, отчаянно стараясь не обращать внимания на мой вид, спросил: «Не угодно ли вам чего?»

— Хочу его голову! Куда он сбежал?

Судя по растерянному лицу управляющего, ответа он не знал. Зато знала я.

Он в тренажерке. Ведь на досках и тренажерах так удобно вымещать эмоции, чтобы потом вести себя безупречно вежливо.

Я вошла донельзя эффектно, с туфлей в руке.

— Вот ты где.

Он рубанул по доске ребром ладони.

Я бросила туфлю. Проклятая не долетела.

Ли ударил по следующей доске. Та с жалобным треском сломалась.

— Знаешь, кто ты? Лицемер чертов, обманщик! Что только не плел, чтобы затащить меня в постель! А как затащил, так сразу и неинтересно стало, да?

— Что ты несешь?

Малейв одним ударом сбил подставку, к которой крепились доски, и они посыпались на пол. Перешагнув через них, он пошел на меня, отчетливо выделяя каждое слово:

— Лицемер? Я?!

— Да, ты!

Вид у него стал какой-то совсем уж жуткий.

— А ты? У тебя всегда есть запасной выход, да? Всегда есть вариант получше? Зачем тебе курсант, когда есть банкир, который готов планету подарить за ребенка!

Я шумно глотнула воздуха. Так вот он что обо мне думает! Решил, что он для меня запасной вариант…

— Ох, ну и дурак же ты, Малейв! — Я бросила в него другой туфлей. Увернулся.

— Что, кончились туфли? Ничего, Гоин еще купит.

— А-а-а, — обрадовалась я. — Ревнуешь?

Нельзя было этого говорить. Я ловко спряталась за один из тренажеров; при этом платье треснуло сбоку – образовался симпатичный разрез, открывающий ногу до нижнего белья. Ли ухватил тренажер за ножку и опрокинул – тренажер с грохотом упал на бок. Хорошо, что к тому времени я уже была у досок. Взяв парочку, швырнула прицельно в Ли. Обе он отбил.

— Убегаешь? Страшно стало?

— Конечно. Вы, старшие – через одного психопаты!

Малейв развел руками – ну что ж, раз назвала психопатом, значит, надо соответствовать. И свалил еще один тренажер. При этом ему пришлось так напрячься, что мускулы взбугрись на руках. Я испугалась, когда натягивающая груз штуковина лопнула, и тот едва не свалился на Ли.

— Ну и что ты сделал?

— А мне так больше нравится.

Он шагнул вперед, и я быстро добавила, схватив доску:

— Еще один шаг – и я брошу доску. Поверь, я достаточно меткая, а голова у тебя самое слабое место.

— Бросай.

Я бросила – на пол, к своим ногам. Покричали, пошумели, и хватит. Нужно поговорить нормально.

— Знаешь, что меня раздражаетв тебе? Невозможно понять, о чем ты думаешь.

Просверлив меня пару мгновений взглядом, Ли с упреком спросил:

— И это ты мне говоришь? Ты, которая обещала Гоину ребенка?

— Вообще-то я ему ничего не обещала. Мы поспорили.

— На ребенка? Ветрова, у тебя с головой все в порядке?

— А у тебя? Ты знаешь, как себя вел? Как отмороженный.

— Я видел запись. Вы условились на одного ребенка.

— Значит, ты видел обрезанную запись.

— О чем вы спорили? — спросил Ли.

— Гоин сказал, что у нас не чувства, а имитация. Ну, и… я просто не могла не возразить. Я тоже попалась на удочку.

— Спорить с Гоином может только… — Малейв покачал головой. — Впрочем, да. Только не умеющие думать и такие, как ты, и могут с ним спорить. Ты нарочно устроила этот цирк на постели?

— Да.

— А что ты с ним сделала, что он лежал спокойно?

— Дала по шее, — проговорила я с вызовом.

— Молодец. Это довольно сложный прием.

Мы помолчали, и я спросила тихо:

— Ли… Почему ты держался со мной, как чужой?

— Я повелся на запись, как наивный идиот.

Ли Малейв называет себя идиотом? Вот это да. Событие планетарного масштаба.

— Ты? Повелся?

— Я пришел в себя: память дырявая, слабость, галлюцинации. Только мне стало лучше, как приехала ты… а эо-связи нет, и чувств как будто тоже. Еще и Гоин начал тебя выгораживать, позаботился о гражданстве Артема. Мне это не понравилось. Я взломал защиту личного планшета Гоина и нашел ту запись. Обрезанную, судя по всему. И… почти возненавидел тебя. Наверное, я хотел обманываться. Это было какое-то помутнение…

— Это помутнение – ревность. Обыкновенная ревность.

— Не знал, что могу ревновать.

— Ха! Еще как. Только вы, старшие, ревнуете молча. Страдаете и холодеете, как истуканы, — проворчала я и тоже повинилась: — Не ты один виноват. Я повелась на спор с Гоином.

— Оба хороши, — подвел итог Ли.

Я медленно к нему подошла. Обнялись мы не как страстные возлюбленные, а немного неуклюже, виновато. Так понги ластятся к хозяину, после того как раздерут его любимые тапки.